И я ушла, ушла с разбитым сердцем. В общем счете, отмечу я, отец моих детей потратил на нас четыре своих часа, с 9 утра и до 13 дня. В глубине души отчетливо ощущая сквозняк, я не понимала, как такое может происходить со мной, как? Я задавала этот вопрос сама себе снова и снова! Что может быть важнее родильного дома? Что? Почему я оказалась в таком дерьме, ни с тем человеком? Все эти мысли крутились в моей голове, пока не начались схватки. В 15:30 врач поставил мне начало родовой деятельности. И так как я по жизни все делаю быстро, и рожаю, видимо, тоже, в 17:10 мой мальчик уже лежал у меня на животе. 9/10 баллов по Апгар – такого здорового малыша давно не видели местные сотрудники. Я выдохнула. Испытанный стресс породил ад в моей душе, превратив мое сердце в ледяную глыбу и, надеюсь, не успел задеть ребенка.

Я заняла предпоследнее место в палате, в то время как мои соседки, рожавшие с ночи и раннего утра, до сих пор нагуливали круги по коридору, в ожидании активных схваток. Первая мысль, которая пришла в голову после родов, позвонить с радостной новостью моим родителям, но не мужу. «Зачем мы ему?» – думала я. Тем не менее нормы жизни не позволили мне его проигнорировать. Я взяла телефон и сухо отрапортовала про последнее известие. Женя удивился: «Как, уже все? Почему так быстро?» Как будто не было у нас Анжелины, как будто он забыл, что сегодня, на последнем дне сорок первой недели, мне показано было вызывать роды. Он стал чужим.

В ту ночь я лежала с молочным комочком под боком, отвернувшись от других рожениц, и глотала слезы. Желание моментально разорвать отношения с мужем путалось в паутине бытовых проблем. Куда пойти с малолетними детьми? Он добровольно сам от нас не уйдет и просто так не отпустит. Мы только взяли ипотеку. С родителями я жить не хочу. Ему идти некуда. Пособия по уходу мне на троих не хватит. Выходить на работу, значит афишировать о развале семьи. А как же сын? До года ему нужна мама и грудное вскармливание. Одна за другой в голове, как пчелы, роились мысли. Но я поняла одно: всю жизнь с этим мужчиной мне не прожить. «Это не мой муж, я не о таком мечтала», – повторяла я вновь и вновь… В тот миг мне было так стыдно, что я не представляла, с кем могу поделиться своей бедой, и выбрала свариться в кипятке в одиночку. Я старалась никогда не выносить сор из избы.

На следующий день Женя ответил на телефон только после четырех часов дня, потому что отсыпался. И так как еще одним основным качеством в мужчине для меня было умение всегда говорить правду, я узнала, что по возвращении домой после десяти вечера мой муж устроил обмывание с коллегами. Проставлялся, так сказать, за сына. Хм… Казалось бы, не складываются эти две вещи в моей голове – откуда у него восторг, что за повод и повод ли это для него? После утренних сборов это все стало для меня сомнительным. Скорее всего, так было надо, все так делают и он тоже. Вряд ли Женя испытывал умиление. Просто очередной предлог выпить в собственной хате без жены.

Крепкий похмельный сон охранял его от мыслей о семье, от вопросов навестить жену в роддоме, поинтересоваться, есть ли необходимость в чем-либо и, главное, сон защищал его мозг от желания трудиться! Не было никакой важности в том, что объект «горит», а сроки с насмешкой машут ему ручкой. Он крепко спал.

В тот день мои выводы о его приоритетах сложились сами собой. На чаше весов между пьяным сном и работой побеждал сон, а между работой и новорожденным – работа. А следовательно, по умолчанию, всегда выигрывал сон. То, что семья ему безразлична, у меня уже не было сомнений.