Зазвонил телефон.

– Анатолий, – сказал голос важного человека из «Полностроя», – нужен бетон для набережной, готов?

– А проект есть?

– Давно! – сказал голос. – Денег ждали. Тебе расчет перешлют, готовь быстренько договор и за дело. Понятно?

– Понятно. Только…

– Все будет в порядке, – сразу заверил голос, будто подслушивал у Анатолия прямо в голове. – Сделаем как надо, тут на всех хватит.

Анатолий кивнул, будто голос мог еще и подглядывать.

– И вот еще что… – голос помедлил. – У тебя там чипы обсуждают?

– Ну а как же… – покосился на окно Анатолий.

– Так ты им намекни, что сейчас не время бузить. Сам понимаешь.

– Папа хочет поговорить… – сообщила Марина вечером того же дня, поочередно приоткрыв две двери в необъятной квартире. – В столовой.

В торце большого обеденного стола, уже возвышался Анатолий Антонович. Вика пришла босиком, в одной длинной футболке, и уселась, поджав ноги, на кушетку у стены. Эдик явился с руками, засунутыми в карманы светлых шорт, и, не вынимая их, сел за стол напротив отца. Марина присела на краешек стула между ними.

– Новости читали? – спросил Анатолий Антонович.

– Новости? – нахмурилась Вика.

Она никогда их не читала.

– Про чипы-то? – хмыкнул в ответ Эдик.

Он не только читал, но уже успел их обсудить. «Хватит хныкать, – возражал он паническим настроениям свидетелей апокалипсиса. – Будущее неотвратимо. Чуть раньше, чуть позже, но это должно было случиться! А тут еще и за казенный счет!» «Технологии развиваются, – объяснял он напуганным на всякий случай гуманитариям. – В телефоне у вас датчик GPS, в фотографиях геотеги, теперь будет прямо в теле. В чем принципиальная разница?». «Это смешно, – обличал он вспомнивших о Большом Брате любителей антиутопий. – Чего еще про вас такого не знают, чего вы сами не выкладываете в сети?» Как видите, Эдик был человеком прогрессивных взглядов.

– Про устройства местоположения, – подтвердил Анатолий Антонович, используя корявый официозный эвфемизм.

Он хотел поговорить с детьми основательно и взвешенно. Слово же «чип» волокло на себе столько негативных ассоциаций, что могло расстроить беседу с самого начала. Однако его неуклюжие попытки не помогли.

– Про какие чипы? – не поняла Вика.

– Объявили поголовную чипизацию, – и брат коротко обрисовал ей ситуацию.

– И чего? – подала сигнал Вика, что положение вещей уяснила.

– Это все очень серьезно. Это важный и нужный шаг, – сказал Анатолий Антонович веско. – И надо, чтобы наша семья правильно отнеслась к этому. И чтобы вы установили устройства вовремя и как положено.

Эдик открыл рот, намереваясь спросить: «И это все, зачем звал?!», но к собственному удивлению услышал нечто противоположное:

– Да ни за что!

Отец нахмурился. Эдик и сам изумился, набрал воздуха, чтобы сказать, что не то имел в виду, но выпалил:

– Пусть они эти чипы себе в задницу засунут!

От собственной резкости он даже оторопел, хотя с помощью теории мысленных картинок, такое поведение вполне можно было объяснить. Эдик видел себя независимым, хотя и не очень удачливым молодым человеком, устремленным в будущее, лишенным предрассудков прошлого, с ясным и свободным умом. Он видел себя как бы немного впереди всего остального человечества, которое уныло и ожидаемо завыло об ужасах тотальной чипизации. Это положение делало его привлекательным для самого себя, выделяло из массы. Каждому же приятно быть уникальным!

Однако, пока он открывал рот для первой фразы, ситуация драматически изменилась. Рядом с собой, буквально плечом к плечу, в группе лидеров человечества Эдик вдруг обнаружил собственного отца, который, по его мнению, никаким лидером не был и вести к светлому будущему и свободе мысли, разумеется, не мог!