Это значит раскрыть творческие каналы, и в первую очередь – канал творчества своей жизни, то есть умение слушать совесть.

Это значит превратить свое развитие из стихийного в сознательное.

Это значит помочь эффективнее, быстрее и полнее, осваивать жизненные инструменты: знания и умения.

Помочь в развитии человеку не значит только помочь другому человеку. Это и помочь в развитии себе. Более того, помочь себе – в первую очередь. Потому что, не будучи в состоянии поступательно развиваться сам, психолог немного может сделать для других. Чтобы помочь другому, нужно быть выше его.

Что значит помочь развитию организации?

Это значит помочь лучше определить идею организации и превратить ее сначала в философию организации, а потом в систему целей и планов по их достижению. Начиная с поиска партнеров и сотрудников.

Что значит помочь развитию общества?

Это прежде всего значит помочь обществу понять, осознать себя. С самопониманием у обществ дело обстоит еще хуже, чем у людей. А психологические травмы у многих обществ не менее тяжелые, чем у индивидов. И блокируют развитие они не меньше.

Дорогой друг!

Поговорим о задачах. Науки и профессии. Какие они есть сегодня и какими будут.

А. Задачи науки

Сегодня их три. Две теоретических задачи – искать связи. Третья – моделировать.

Первая задача – искать связи психических свойств: между собой и с факторами, влияющими на выраженность психических свойств.

Вторая задача – искать связи между психическими явлениями и физиологическими – электрическими и биохимическими процессами в мозге.

Третья задача – гомункулус, моделирование психики, создание искусственной психики.

На это тратятся бюджеты. Этим заняты психологи-ученые.

Сказать, что совсем нет результатов, нельзя. Какие-то результаты есть. Но, наверное, главный из них – понимание, что так много о психике не узнаешь.

А.1.«Корреляционная психология»

Здесь главная проблема в том, что сами свойства, связи между которыми мы разыскиваем, являются нашими ментальными конструктами, нашими способами видеть психику и в этом смысле характеризуют исследователя-психолога не меньше, чем объект его исследования. В результате оказывается, что мы не можем сколько-нибудь точно измерить вводимые нами свойства, потому что они по природе своей плохо измеряемы: в лучшем случае размыты, но нередко и внутренне противоречивы. Скажем, то, что с одной стороны кажется умным, с другой оказывается глупым, сила при взгляде с другой стороны оказывается слабостью, и так далее.

Как следствие, большинство обнаруживаемых нами корреляций едва переваливают за уровень статистической значимости. Другими словами, мы устанавливаем не столько сами связи, сколько факты, что нельзя утверждать их отсутствие.

Все дело в том, что, пытаясь упростить картину психического, мы определяем свойства как конгломераты самых разных психических явлений (эмпирических индикаторов), не сильно задумываясь о том, насколько в них проявляются одни и те же психические, ну скажем так, причины. В результате психология становится коллекцией слабых корреляционных связей.

Никакое знание не бывает лишним, но ощущения понимания психики знакомство с этой коллекцией не создает. Наше знание имеет форму «Похоже, что происходит примерно что-то такое, похожее на что-то вроде…". Образно говоря мы видим не психические физиономии, а какие-то силуэты в воздушных балахонах – призраки души.

Что придет на смену корреляционной психологии свойств? Прежде всего – иные языки описания психического. Языки, которые в отличие от одних прилагательных психологии свойств, будут включать в себя и существительные – описания психических вещей, состояний, событий и факторов, влияющих на события в психике. Но главное, эти языки будут глагольными – будут пригодны для описания процессов и, в частности, действий. И тем самым откроют нам возможность изучать психодинамику: что, под действием чего и как происходит в психике, что и как меняется.