Конечно, все эти рассуждения опираются на какую-то основу общественного развития или, наконец, на какую-то общественную теорию, на базе которой осуществлялась вся история российского общества после революции. Вряд ли оптимистично и весьма любопытное суждение Г.И. Иконниковой и Н.И. Иконниковой о том, что «российское общество вернулось в лоно капитализма, не “родив” здорового социалистического общества»[17]. А «здоровый социализм», по их мнению, в России не появился потому, что теория материалистического понимания истории К. Маркса оказалась «неверной, ненаучной», что само российское общество «не успело» «созреть» до социалистической революции. Однако наши отечественные революционеры во главе с В.И. Лениным решили «творчески пересмотреть» теорию социалистической революции К. Маркса.

Реформы 90-х годов ХХ века – начала XXI века по «перестройке» того, что мешало продвижению советской России на пути технологического и экономического прогресса, в принципе мало чем отличаются и от революционного периода 20—30-х годов, и от тех реформ, которые проводило советское правительство в послереволюционные годы. Ни одна реформа того времени, включая нэп, не была реализована вообще. И если нэп в какой-то мере еще просуществовал некоторое время, то другие реформы затухали, даже не начавшись в практическом плане.

Капиталистическая система все эти годы тоже не раз «закатывалась»: и сегодня «Закат Европы» пропагандируется западными публицистами (Тоффлер и др.) всё в той же логике «ощущений», порождающихся в ходе возникновения каких-либо новых трудностей в развитии капитализма на Западе.

Всё это весьма негативно сказывается на процессе развития современной России. К тому же ожидание «рыночного чуда», подготовка к которому, прежде всего от понимания никак не может «дотянуться» до уяснения самой сущности России как абсолютно нового феномена жизнедеятельности нового российского общества, несомненно повлияет на процесс удлинения сроков прихода какого-либо нового качества жизнедеятельности страны. И самое главное – это ожидание «нового» не должно связываться с появлением какой-то специальной программы, новой политической партии, нового истеблишмента. И, наконец, – нового лидера. Вряд ли, конечно стоит «вспоминать» каких-либо «пророков» прошлого…

Очевидно и то, что никакими реформами и указами «сверху» нельзя изменить сложившуюся за годы советской власти систему жизнедеятельности, а главное – нарушить гегемонию взаимоотношений представителей государственной власти с населением. Нельзя изменить само мировоззрение тех людей, жизнь которых прошла в советском обществе. Очевидно и то, что сам процесс перемен связан также с самим фактом ухода из жизни целых поколений россиян. А это, как известно, объективно не «укладывается» в те десятилетия, которые прошли после свершившихся перемен в России, а ведь только практика и формирует «нового человека» будущей России.

О каждом организме, как писал автор «Заката Европы», нам известно, что сами форма и продолжительность жизни его или любого отдельного проявления жизни определены свойствами рода, к которому он принадлежит. Никто не станет предлагать относительно тысячелетнего дуба, что он как раз теперь-то и собирается собственно расти. Никто не ожидает от гусеницы, видя ее ежедневный рост, что она, возможно, будет расти еще несколько лет. Здесь каждый с абсолютной уверенностью чувствует некую границу, и это чувство идентично чувству внутренней формы. «Но по отношению к истории развитого человеческого типа царит необузданный и пренебрегающий всякого рода историческим, а значит, и органическим опытом оптимизм по части хода будущего, так что каждый в случайном настоящем “затеси” на высшей ступени линеарном “дальнейшем развитии”, не потому, что оно научно доказуемо, а потому, что он этого желает. Здесь предвидят неограниченные возможности, но никогда естественный конец – и из обстоятельств каждого мгновения моделируют совершенную наивную конструкцию продолжения»