– У меня всё, товарищи и господа, – хмыкнул штатский, подойдя вплотную к группе. – Труп, собственно говоря, опознан. Общую съёмку я сделал, все положения и детали зафиксировал. Пусть там покопаются спецы из конторы и уголовки, может чего найдут. Хотя всё раскисло.

– Да, влага идёт от моря. Нешуточное дело, – уныло отметил высокий парень с кожаной папкой.

– Ну, мы ещё поглядим, что у кого раскисло, – сумрачно заметил другой штатский, в котором Миша опознал одного из сотрудников ФСБ, что делал заявление о поимке турецкого шпиона по телевизору. – Мы перед убойным отделом в грязь лицом не падали. И падать не будем.

– Ну, это как сказать, – усмехнулся фотограф, переглядываясь со своими. – Вас никто и не просит, коллега.

Подойдя к опергруппе (отстранил с помощью журналистской «корочки» сержанта-пэпээсника с АКМ на груди), он попросил ввести в курс да дело.

– Вообще-то мы не допускаем прессу на начальной стадии расследования… – начал говорить один из штатских, что курил одну за другой «Вирджинию», что в народе звались зубочистками. – Звоните в пресс-центр ФСБ, обращайтесь к полковнику Ольденбургу. Он знает о том, что вы здесь?

– Это он мне только что сбросил сообщение на сотовый, – не моргнув глазом ответил Михаил. – Если не верите – позвоните. Он кстати с минуты на минуту обещает быть. Велел привет передать…

Должностные лица нерешительно помялись. (Из тени арки прибрежного ресторана выступил парень в коричневой куртке с надвинутым капюшоном. Он опустил его, пощмыгав красным от ветра носом. Миша узнал в нём своего школьного друга, старшего лейтенанта ФСБ.) После чего докуривший тонкую сигарету оперативник бросил её тлеющий огонёк в изящную металлическую урну. Поманив Мишу рукой, он поднялся с ним по железной лестнице. Там, освещая сломанные, мокрые кусты тропических растений ходили люди в штатском, слепя друг-друга фонариками. Один из них стоял с направленным лучом света. Искристый контур охватывал лежащего на заросшей клумбе человека, что был накрыт чёрным целлофаном. Ветер с моря то и дело мял и срывал его. Когда это произошло в очередной раз, Миша с замирающим сердцем узнал в распростёртом на мокрой траве человеческом теле в белом демисезонном плаще того человека, в котором доложил через своё сообщение в секретариат Центра. Это был Афанасий Петрович, майор ФСБ, он же – внедрённый сотрудник Центра, он же «внедрённик», что согласно компьютерному и бумажному досье Центра, носил псевдоним «Воронов»…

***

…Рассказывай, сыне, – сухо предложил ему Александр Андреевич, предлагая сесть на ближайший к нему стул. – Мне важна в данный момент любая деталь. Любая особенность, что бросилась тебе в глаза и затаилась у тебя в подкорке. Тем более что ты по всей вероятности последний, кто видел Воронова живым на этом свете. Повторяю, твоя информация бесценна. Если конечно подобное определение уместно при данных трагических обстоятельствах. Поэтому будь добр, собери все свои силы. Напряги свою память. Вспомни всё, что осталось в тебе с того самого момента, когда ты видел Воронова в последний раз.

Миша положил на полированный стол руки и, сузив зрачки, несколько минут наблюдал перед собой неясные всполохи света, что помогали вернуть хронику событий этого дня. Кроме них в просторном кабинете не было ни души, если не считать тех существ из потустороннего мира, что оказывали содействие в проводимом расследовании. Данной информацией должны были заинтересоваться «собственники», то есть сотрудники отдела собственной безопасности. Но видимо всё обстояло настолько серьёзно, что Александр Андреевич решил взять дело под личный контроль и довести его до конца. Да, шутка ли, если вдуматься: при загадочных обстоятельствах умерщвлен внедрённый сотрудник Центра. Внедрённый ни куда-нибудь, но в ФСБ, что придаёт данному трагическому происшествию наиболее зловещий оттенок. Вызывает у коллег погибшего (в обоих конторах) жгучее желание отыскать виновного и воздать ему по заслугам. Или ей…