Но иногда родные меня просто выбешивают своим пессимизмом. Не бывает ведь так, что все плохо – денег нет, жить негде, счастья нет. Я же никогда не жалуюсь, даже сейчас, когда я узнала о болезни, не пытаюсь переложить свою проблему на их плечи.

Проснулась Сонька, она обрадовалась моему присутствию и, не вставая с постели, обняла меня. Мы с ней еще немного полежали в кровати, потом поели и до вечера занимались всем-всем – рисовали, читали, пели, гуляли, играли. Время пролетело незаметно. Был уже восьмой час вечера, а Аня даже не позвонила. Ну и ладно, пусть развлекается.

Так мы с Сонькой и уснули в одной кровати, меня разбудил скрип входной двери и шепот.

– Ну, подожди, вдруг мои услышат, – протестовала Аня.

– Да ладно, Соня наверняка спит, а Дина взрослая женщина, – ответил ей Андрей.

Подумав, что подслушивать неприлично, я решила выйти из комнаты.

– Что-то вы поздно, – сказала я, посмотрев на часы и сонно зевая.

Ребята аж подпрыгнули и отпрянули друг от друга.

– Мы так хорошо провели время, спасибо, что посидела с дочкой, – начала оправдываться Аня, быстро вытерев размазанную губную помаду с припухших от поцелуев губ.

– Пока, – она быстро чмокнула Андрея в щеку и буквально вытолкнула его за дверь.

– Пойдем, попьем чаю? – я видела, как Аня возбуждена и ей не терпелось поделиться информацией о проведенном вечере.

– Пойдем, – согласилась я из приличия, хотя сама еле стояла на ногах.

Аня начала щебетать, как было здорово, как она очарована Андреем.

– А его мама в курсе, что он начал с тобой встречаться? – спросила я.

Аня нахмурилась, и я поняла, что не ошиблась с «большой проблемой» в их отношениях.

– Не знаю, что делать. – Вздохнула она. – Чувствую, она меня сожрет.

Сестренка рассказала про то, что его мама работает в одной с ними фирме, и уже недолюбливает Аню.

Через полчаса наших разговоров я поняла, что начинаю уплывать в сон.

– Сестренка, похоже я тебя уже не слышу. У меня уже создается впечатление, что я не с тобой разговариваю, а вижу сны, – устало улыбнулась я.

– Ой, извини, совсем затрепала тебя. Иди, конечно, спать. Я в ванную и тоже лягу.

И на этом я ушла.

Утром меня разбудила мама – уж очень сильно гремела кастрюлями на кухне. Она всегда так делает, если «типа» не хочет будить, но и как бы вставать пора. Я потянулась и встала.

– Привет, мам, – я зашла на кухню, обняла и поцеловала маму.

– Что-то ты совсем плохо выглядишь, и волосы у тебя какие-то сухие стали, и кожа не пойми что, – я закатила глаза, мама в своем репертуаре, не пропустит у меня на теле ни одного прыщика. Сейчас уже привыкла к этому, но раньше меня это выводило – вместо того чтобы говорить мне какая я красивая в любой ситуации, мама всегда умудрялась найти в моей внешности любой изъян, чтобы непременно тут же о нем сказать.

– Спасибо, мам, и я рада тебя видеть. Ты кстати, в отличие от меня, замечательно выглядишь, – с улыбкой сказала я.

– Да ладно, я что-то потолстела, – мама похлопала себя по животу.

Ей нравится, когда говорят как она классно выглядит, даже если нагло льстят в глаза.

– Как твои дела? – спросила мама, и как обычно, не дожидаясь моего ответа, начала рассказывать, как она устала, что она одна и ей никто не помогает, что у нее столько дел, и она даже не знает, когда все это переделает.

Я ее молча слушала, понимая, что бесполезно переубеждать, что часть ее «работы» можно и не делать.

Тут проснулись Соня и Аня, мы позавтракали, и я засобиралась домой.

– Побудь еще, – попросила Аня.

– Аня, мне завтра на работу, а еще ехать от вас часа 2, если не попаду в пробку. Я бы уже сейчас уехала, – извинилась я.