– Артефакт, – пожал плечами рен Зеер. Ответ совершенно точный, но совершенно бесполезный, да.

– Это я поняла. А для чего он.

– Он предотвратит то вредоносное воздействие на ваш организм, которое несет взбаламученное после взрыва поле, – как маленькому ребенку начал объяснять он.

Мне кажется, или он раздражен? Может, чувствует вину за вчерашнее? Или ему моя реакция не понравилась и он обиделся? Ладно, чего теперь гадать, если я ничего с этим сделать прямо сейчас не могу. А может дело и вовсе не во мне…

– Его надо активировать? – я с уважением повертела брусок.

– Нет, просто держите в руке, он должен касаться кожи. Вы готовы?

– Да, пойдемте, – кивнула я.

И мы, собственно, пошли.

Арена представляла собой печальное зрелище. От нее, по сути, осталась только женская раздевалка и часть фасада трибуны над ней. Мужская съехала в образовавшуюся яму на половину и вся пошла трещинами. А сам храм и дно полигона представляли собой нечто…

Я подошла поближе, заглянула за край оплавленного кратера. И тут же отпрыгнула.

Ой не нравится мне это!

– Рен Зеер, – медленно проговорила я, пятясь, – вы знаете, что такое радиация?

Дно ямы представляло собой спекшийся от очень высокой температуры до состояния стекла песок. Черного цвета.

Я, конечно, не уверена, да и никакого ядерного гриба я над лесом не видела, но это какая же должна быть температура?! И я не знаю, может ли что-то другое дать подобный эффект.

– Ради-о-ация? – повторил Алек и недоуменно на меня посмотрел.

А ведь ему вчера было плохо. Хотя вроде бы радиационных ожогов не было… Но я не физик-ядерщик и не медик, специализирующийся на лучевой болезни, откуда я должна знать, как они выглядят и должны ли они быть, если доза не очень большая?

– Это такое излучение, – все еще пятясь ответила я, – оно появляется в результате деления ядра некоторых металлов. Вроде бы.

– Ядро – самая маленькая часть вещества.

– Нет, не самая, – покачала головой я.

У меня от ужаса все мысли в голове перемешались, так что я, даже зная физику за школьный курс, с трудом могла простыми словами сформулировать такие, в общем-то, обыденные для нас вещи.

– Судя по вашей реакции, в этой самой радиации нет ничего хорошего? – полувопросительно спросил рен Зеер.

Блин, блин, блин! Ну я же не смогу на коленке собрать счетчик Гейгера! Я даже не знаю, как это сделать, да даже если бы и знала… Но как определить, это радиация или что-то другое?

– Давайте отсюда уйдем, пожалуйста?! – попросила я и прикрыла рот и нос рукой. Это мертвому припарка, конечно, но я неожиданно подумала, что если это действительно была какая-то реакция деления, то частицы все еще могут быть в воздухе.

– Да, да, конечно, – теперь мужчина встревожился не на шутку.

Сначала я хотела бежать мыться, переодеваться, а саму одежду сжечь, но все же разум возобладал. Толку от всех этих действий не было никакого, а если это действительно радиация, я всю территорию вокруг себя так только загажу.

– Мы можем где-то поговорить. Где-то, где нет людей, – быстро добавила я.

– Нет людей? Вы так серьезно восприняли опасность заражения? – нахмурился Алек. – Если так, то напрасно.

– Может, да, а может и нет, – пожала плечами я.

– Тогда пойдемте в лекарню, там есть, где поговорить.

Мы вошли как раз в тот кабинет, где еще недавно я общалась с Мали, расположились за столом.

– Рен Зеер, сделайте так, чтобы нас нельзя было подслушать.

– Хорошо, – кивнул тот и создал какую-то сложную руну. Никакого искажения пространства на этот раз не было, но слабый заряд магии я все же почувствовала. – А теперь расскажите, наконец, что вас так взволновало?