Инвалид оказался не военным и, даже, не был инвалидом а, просто, умело подгибал ногу, выставляя напоказ фальшивую культю, сделанную из засунутого в штанину свёрнутого в рулон одеяла. Но, за бутылку, он подсказал, где найти настоящего афганца, окончательно спившегося и утратившего человеческий облик. Его, правда, выдернули из реальности без согласия. Впрочем, когда он вылез из медицинской капсулы живым и здоровым, был совершенно не в претензии. Дальше, уже, он помогал отыскивать ветеранов, бомжующих и побирающихся на улицах. Постепенно, собрался неплохой отряд численностью до восьми отделений. Во взвода и роты решили, пока, не объединять, так как на этом этапе все действия производились, в основном малыми группами. Как раз отделение. А, сейчас, и мы с Верёвой влились в эту, как шутливо назвал Грешник, ЧВК.

Наш отряд обосновался в двух помещениях казарменного типа, санитарным блоком, столовой, кают-компанией, где мы, как раз, и пили коньяк с виски, и ещё несколькими помещениями, куда мы не заглянули. Мужики пришли к вечеру, когда мы, изнывая от безделья, слонялись по базе, не зная, куда приткнуться. Грешник, проведя нам экскурсию, умчался на полигон. Нас, кстати, не взял с собой. Сказал, что сначала с нами должен пообщаться командир отряда.

Ребята ввалились в казарму шумной толпой, разгорячённые и шумные. Старые знакомые по шалману сразу подошли к нам, и мы обнялись. Вот, честно, такое чувство, что мы вместе где-то воевали. Сёма, Грешник, Абрек, Айдар, Курок, Серёга, Зураб – словно мы только вышли из боя и скоро опять в огонь. Как, назад в Афган вернулся. Потом, Айдар повёл нас по коридору и пригласил в неприметную дверь в самом конце. Это был кабинет. Небольшой, такой, в котором только и помещались письменный стол с лежащим на нём ноутбуком и стопкой бумаг с краю, несколько стульев, шкаф и узкая кровать, напоминающая солдатскую. Из-за стола поднялся высокий мужчина средних лет с седым ёжиком волос на голове.

– Ну, молодое пополнение, – развёл он руки в стороны, словно собирался обнять. – Добро пожаловать.

– Не такое уж и молодое, – проворчал Верёва.

– Ладно, не обижайся, – мужчина коротко хохотнул и протянул медаль «За отвагу». – На, кстати, держи. Твоя?

– Моя, – Верёва забрал медаль и спрятал в нагрудный карман комбинезона.

– А тебе, – повернулся мужчина ко мне. – Вернуть?

– Нет, – отмахнулся я. – Это не мои. Левые.

– Ну и ладушки. Познакомимся? Я – бывший майор ГРУ, а, сейчас, командир нашего подразделения Тула.

– Просто Тула? – переспросил я.

– Да. Все имена, звания и прочие заслуги остались там, в той реальности. А здесь мы решили сохранить только наши позывные.

– Логично. Я, тогда, Стаф, а он – Верёва.

– Не в качестве похвальбы, а для того, чтобы вы знали, кто вами командует: вся жизнь в командировках по ближнему и дальнему зарубежью. На Родине ни дня не служил. С этим ясно?

– Ясно.

– Тогда, ваши воинские специальности?

– Пехота. Стрелки, – ответил я за обоих.

– Где принимали участие в боевых действиях.

– Оба в Афгане. Я – Кундуз, а Верёва – Герат. А зачем тебе это?

– Подразделение у нас небольшое, но универсальное. Мы должны выполнять любые задачи в любых условиях. По сути – спецназ. Поэтому, я должен знать, куда вас пристроить и на что натаскивать. Завтра, ещё, посмотрю вас на полигоне. Придётся вам вспомнить молодость.

– Вспомним, – усмехнулся Верёва. – Главное, у меня, опять, рука есть. А, что, за двести лет ничего круче ноутбука наши потомки придумать не смогли?

– Это, ты к чему? – не понял Тула и посмотрел на свой стол. – Ах, ты об этом? Я, просто, попросил наших кураторов перетащить его сюда. Их электроника слишком замороченная. Этот мне привычнее.