— Да это просто так со стороны показалось. Лёш, ты не на то внимание обращаешь. О нас поговорить не хочешь? Тебя всегда нет. Ты всегда занят, я никогда не чувствую твоей поддержки и вообще какого-то участия.

— Я тебя всегда поддерживаю. Не надо.

— Нет, тебе абсолютно наплевать на все, что у меня происходит. На все, что я говорю. Все, что для меня важно. Ты не представляешь, как для меня была важна поездка к врачу.

— Была бы важна, ты бы не опоздала.

Заставляю его разжать руки и отворачиваюсь. Вот об этом я и говорю.

— Я уже объясняла, почему такси подвело дважды. Этого не в моих силах было избежать. Лёша. Как ты не понимаешь. Мне не нужно осуждение. Или фразы «ну ладно, деньги возьми, заплати другому врачу». Мне просто нужно, чтобы ты меня выслушал, успокоил, сказал хоть что-то обнадёживающее, обнял, в конце концов! А не тыкал лишний раз «хотела бы — не опоздала». Это я и без тебя знаю. Но ты меня не слышишь.

— Хорошо, кроме врача, что-то ещё?

— То всегда отстранён, всегда в телефоне, мы с тобой так редко бываем вместе, но ты и тогда постоянно с кем-то другим.

— Я работаю, Юль. Если с другим, значит, так надо.

— А со мной не надо? А если я буду постоянно для тебя занята? Ссылаться на дела? Перестану искать время и возможность побыть вместе и придерживаться уже привычного графика? Что будет тогда? Если я всех буду ставить выше тебя? Найдешь кого-то поудобнее?

— Ты преувеличиваешь.

— Мне тебя не хватает. Я объясняю, что мне не хватает твоего времени, внимания и заботы. Да просто элементарного участия и присутствия, в конце концов! А ты отнекиваешься и опять ставишь работу выше.

— Я понял. У тебя был тяжелый день, и ты устала. Поэтому решила, что лучшая тактика — это нападение.

Я тяжело вздыхаю. Он меня не слышит.

— Ладно. Проехали, — пока могу лишь махнуть рукой. Не знаю, что ему ещё сказать. Хочется его непосредственного участия и более весомого присутствия в моей жизни. Но его нет. — Я в душ иду.

— Ну и замечательно, можешь меня с собой пригласить.

Ловит за талию, но я стараюсь освободиться. Неприятно.

— Аня может проснуться, — дочь вырубилась сразу после легкого ужина.

И мне бы тоже хотелось поскорее лечь под одеяло. И не думать ни о чем.

— Юль, — опускает голову, прикасаясь щекой к щеке. — Я же и так стараюсь. Ну разные у нас графики. Я постоянно на телефоне или в разъездах, да. Ты тоже вечно в делах, да. Ну что ты от меня хочешь, солнце?

— Хочу, чтоб ты уехал сейчас, — грустно вздыхаю. Он не хочет прислушиваться, менять что-то, ему и так комфортно. А я все же оказалась не готова к этому разговору.

— Юль. Не драматизируй. Мы редко видимся. Я здесь, мы разговариваем. Но ты просишь меня уехать. Где логика?

«Ты красивая». «Ты так расстроилась. Я переживаю».

Зато Лёша не переживает ни о чем, все у него схвачено, все у него по графику. И я в том числе. И так горько от этого. Потому что я сама это допустила.

Ласковые руки твёрдо ложатся на талию и тут же двигаются ниже. Лёша касается губами кожи на шее и с шумом втягивает воздух.

— Лёш, — кладу ладони ему на плечи и мягко пытаюсь отстраниться. Отворачиваюсь. — Как было меня больше не устроит. Дело не в занятости. А в наших отношениях. И долго мы в том же темпе не протянем. Подумай об этом, пожалуйста.

Мужчина замирает, переставая меня чувственно поглаживать. Неожиданно кладёт ладонь мне на горло. Его рука чуть съезжает вниз, подушечкой пальца Лёша спускается и невесомо поглаживает ямочку между ключиц. Я с трудом, но выдерживаю его тяжелый взгляд.

— Ладно. Вижу, что устала. Поеду я.

Отстраняется и, не оборачиваясь, идёт в коридор.