Голос дрожит, уже не получается делать вид, что все в порядке.

— Эй-эй-эй. Никаких потом. Что стряслось?!

Представляю, как лицо Адама вытягивается, а он вскакивает с места.

— Мы опоздали на приём к врачу из Германии. Я несколько месяцев ждала, когда он к нам приедет, чтобы Аню показать. И… и я… я даже не смогла ее привезти вовремя! — срываюсь: самообладание мне отказывает, а нервы уже сдали. — Я идиотка! Он принимает всего два дня! И завтра он уже улетает! Пропущенную очередь никак не вернуть. Мы почти на час задержались… и ждём теперь полдня в надежде, что у него появятся лишние двадцать минут, — жалобно всхлипываю. У Адама только что появилась небывалая возможность у виска покрутить и вылить на меня ведро помоев, уточнив, что мне нельзя доверить ребёнка…

Приготовившись услышать худшее, стираю со щеки одинокую слезинку. Чувствую себя абсолютно бестолковой и бессильной…

Убийственно добиваю сама себя:

— Первое такси приехало без детского кресла. Второе сломалось прямо в дороге. В итоге мы поехали на метро, а пока добрались… уже наша очередь прошла.

— Юль, ты заканчивай слякоть разводить. Всякое случается, причём в самый неподходящий момент. Ты чего мне-то не позвонила? Я бы перенёс встречи и сам вас отвёз, на прием бы с вами сходил, ну!

На это мне ответить нечего. Напрягать не хотелось, я привыкла все одна тянуть. Да и просить его о чем-то — тоже не было желания, к чему демонстрировать свои слабости? А в итоге… кому хуже сделала?

— Так, ты не переживай, договор? Скинь мне адрес или название клиники. Можешь просто точку геолокации. Я скоро подскочу, — слышу, как на заднем плане громко хлопает дверь. И раздаётся приглушённый голос Адама: — Меня до завтра не будет, перенеси все, что на вечер было. Ты плохо слышишь? Я сказал, перенеси. Налоговикам сам позвоню. Гурацкому тоже.

Ошарашенно смотрю на Аню, шмыгая носом. Это он к нам сейчас приедет? Отложив все дела? Кажется, я его недооценила. Вопреки всякому здравому смыслу, из низов поднимается мощная волна благодарности и облегчения. Это странно. Я привыкла все тянуть на себе сама. Но сейчас все сошлось в одной точке и любая мелочь кажется концом света, а ещё я ноготь сломала. Отмечаю это, нащупывая подушечкой большого пальца острый уголок…

Прошло совсем немного времени, а я уже наблюдаю за тем, как Адам разговаривает с девушкой за ресепшеном. Я вижу, что она откровенно строит глазки мужчине, хлопает ресничками и взволнованно подаётся вперёд. Ага. Я тоже когда-то такой дурой была. Уши развесила, придумала себе то, чего нет, и сама же поверила. Но можно же свои «брачные» игры оставить и на потом!

— Мам, а Адам приехал, потому что тоже расстроился, как ты?

— Адам приехал помочь, попросить, чтобы нас сегодня все же приняли, несмотря на опоздание. Мы же так долго ждём.

— А, понятно.

— Ну что, девчонки. Посидим ещё. Кто хочет чай или кофе? Или шоколадку? — Адам вытаскивает из кармана косухи маленькую шоколадку. Лёша на такие всегда говорит «пробник». А мне удобно. Съел пару долек, Аня одну утащила, и удовольствие получили, и упаковку выкинули, и остатки не валяются, и все счастливы.

— Я хочу! Мама, можно? — мое маленькое чудо поворачивается ко мне и вопросительно уточняет.

Так мы сидим ещё какое-то время. А Адам тихонько развлекает нас забавными историями.

— Мам, — неожиданно дочь шепчет в ухо, — я в туалет хочу.

Когда мы вернулись, заметили, что Адама на диване нет. Он стоит рядом с доктором и о чем-то тихо беседует. У меня прямо сердце екает.

— Да, конечно, у всех своя работа. Я все понимаю, сами опоздали и наглеть здесь не к месту. Просто за дочь волнуюсь. Хочу именно вам ее показать. Если не сейчас, хоть намекните, в каком городе можно будет попасть к вам в будущем, — Адам разговаривает спокойным обыденным тоном, как со старым знакомым.