— Хорошо, Снежинка. Только не плачь.

Парень поцеловал меня в лоб и отошёл. Вытерла слёзы аккуратно, надеясь, что макияж не размазался. Вернулась к Мише, который цокнув языком, салфетками стал вытирать потёки туши на моём лице.

— Не вовремя, сладкая, ты плакать стала.

— С помадой ты перегнул, — устало выдохнула я. Сил спорить и злиться на парня у меня нет. Мне кажется, что внутри что-то перегорело.

— Согласен. Прости. Но я доказал тебе, что он ревнует. Бешено ревнует.

Я кивнула, не чувствуя никакой радости от его слов.

— Долго ещё мы будем фотографироваться? Я очень устала.

— Постараемся побыстрее, — Миша стёр остатки помады с губ. — Извини, Снежана. Я реально перегнул. Мне не стоило его провоцировать и говорить лишнего.

Я только киваю и перевожу взгляд ему за плечо, где Игнат стоит к нам спиной. Взглядом по спине скольжу, по татуировке на левом боку. Как больно его любить. И насколько разрывает от боли только от одной мысли, что я могу его потерять.

— Всё. Через час обещаю отпустить.

— Хорошо.

И снова Миша ставит нас ставит вплотную друг к другу. Кладёт обе мои руки на шею к Игнату. Простыня держится между нами только из-за того, что мы тесно прижаты друг к другу. Непривычно прохладная ладонь Игната ложится на лопатки. Шероховатые пальцы касаются кожи едва-едва, отчего мурашки бегают по телу на сверхскорости. Я чувствую, как грудь становится тяжелее и напрягаются соски. Чувствую, что внизу живота разливается огненное томление. Создаётся ощущение, что температура моего тела повысилась в два раза. Если на меня сейчас плеснут кипятком, я этого не почувствую, настолько пылает кожа. Переступаю с ноги на ногу, чтобы унять тянущее чувство между бёдер.

Миша приказал смотреть в камеру, но мне необходимо увидеть взгляд карих глаз своего личного наваждения. Чтобы убедиться, что он больше не злится. Вскинула глаза и утонула в жаждущем взгляде Игната. Чёрт возьми. Нельзя так смотреть. Так, будто я самая желанная во всём мире. Скулы Игната напряжены, ноздри трепещут. Я взволнованно приоткрываю губы и едва слышно выдыхаю, боясь спугнуть это видение. Между ног тянет нестерпимо. А в животе бабочки решили устроить хоровод.

— Снежинка, — сипло выдохнул Игнат, облизывая губы, которые заметно пересохли.

Я задрожала, как осиновый лист. На носочки привстала, чтобы быть ближе. Потянулась навстречу его губам, желая почувствовать их вкус снова.

И от этого действия простынь соскользнула на пол. Я почувствовала обнажённой кожей жар тела Игната. Мои твёрдые соски вжались в его стальной пресс. А животом я почувствовала реакцию любимого на меня. И задохнулась от накрывшей эйфории.

Игнат подался вперёд, опустив взгляд на мои губы. Я поняла, что ещё миг, одно крохотное мгновение, и он меня поцелует.

— Эй, — громкий оклик Миши заставил вздрогнуть.

Я перевела на него испуганный взгляд. Парень выглядывал из-за камеры и смотрел с недовольством.

— Простынь упала, — напомнил он.

Я ладошками накрыла грудь и кинула умоляющий взгляд на Игната. Парень присел на корточки, скомкал в руке ткань, но подниматься не спешил. Его дыхание опалило коленку.

— О, — воскликнул Миша. — Стой так.

Снова защёлкал камерой. И снова взгляд Игната заставил задрожать. Тёмный, из-под полуопущенных ресниц, полный вожделения и неприкрытой страсти. Игнат меня хочет. Игнат. Меня! Хочет. В это невозможно поверить, но чёрные глаза друга заставляют.

— Всё, — довольный голос Миши раздаётся на самое ухо. — Можешь одеваться, — буквально вырывает из рук Игната простынь и накидывает мне на плечи. — Можно по домам.

Миша закрывает меня от взгляда Игната и увлекает в комнату. Только в этот раз он даже не пытается зайти следом. Попыталась быстро одеться, но от спешки рука то в горловину попадёт, то джинсы не желают надеваться на ноги.