А спустя долю секунды в столовую ворвалась госпожа Брувер и весь её вид не сулил мне ничего хорошего. Раскрасневшаяся и растрёпанная, она рыдала, размазывая слёзы по своему упитанному лицу.

– В чем дело? – рявкнул отец.

На самом деле вот такое вторжение во время ужина господ считалось нарушением этикета, но Изэр был приграничным замком и на многое здесь закрывалось глаза. Если причина была важной, то любой слуга мог войти в столовую и изложить суть проблемы. И, хотя, детей обучали этикету по всем правилам, многое из того, что требовалось соблюдать оставалось лишь теоретической частью жизни. Мои главные правила, как незаконнорожденной дочери графа, слушаться, молчать и не мешаться.

–Ваше превосходительство, – провыла нянька, горестно всхлипнув, – прошу у вас справедливого наказания! Меня, пожилую женщину, без всякой жалости избили и связали, – потрясла она запястьями с явными следами моего произвола.

– Да, ты гонишь, – прошипела я себе под нос, покачав головой предчувствуя, что дело пахнет керосином.

Устав удивляться странным и незнакомым ассоциациям, решила сосредоточиться на важном.

Надо было дать ей избить меня полотенцем!

Трусливо подвывала я, мысленно содрогаясь от предположительных картин наказания, которое применит отец. Ни разу в жизни отец не наказывал меня лично. Но, я была свидетелем того, как в Изэр он вершил суд над провинившимися слугами или воинами и ни разу его сердце не дрогнуло, выбирая самые жестокие наказания из возможных.

– Кто с тобой это сделал? – рявкнул папаша, багровея с каждой секундой.

– Ну, допустим, я, – откинувшись на спинку стула с широко разведёнными коленями, я с какой-то ленцой во взгляде, прошлась сперва по фигуре няньки, будто представляя с чем её лучше приготовить, а потом уже встретилась взглядом с онемевшим папкой. – И, чё?

Лишь ляпнув это треклятое «и, чё», я поняла, что, наверное, скоро умру… Меня точно убьют. Это просто конец сумасшедшего бастарда! Да, что со мной такое?!

В столовой воцарилась звенящая тишина. Даже брат с сестрой замерли так и не донеся вилку с овощами до рта. Что уж говорить о прощелыге, который её вовсе выронил.

– Фрау, решила, что бить детей – это в порядке вещей, так что пришлось ей растолковать, что по чем, и что на дочь графа Изэр руку подымать не стоит, если она ей всё ещё нужна, конечно, – говорила я, но словно и не я вовсе. Да, я бы в жизнь так не сказала!

«Ну, давай, батя, шах и мат тебе», мрачная мысль полная собственного превосходства, прошлась по краю сознания. «Накажи меня, и покажи братве, что твоё может тронуть каждый».

Уверенность в собственной безнаказанности прочно поселилась на сердце, в то время как в столовой царила всё та же непроницаемая тишина.

– Мортис! – вдруг рявкнул отец, отчего подпрыгнули домочадцы. Все, кроме меня.

Пожилой слуга появился на пороге в столовую спустя несколько секунд и как всегда со всем подобострастием поклонился отцу.

– Слушаю вас, Ваше превосходительство, – почтительно проговорил он, не спеша выпрямляться.

– Госпожа Брувер заработала себе на сегодня десять ударов розгами, – под ошарашенный всхлип няньки, сказал он, – помоги ей получить вознаграждение. А, моя дочь, Элия, соскучилась по ночёвке в ледяной комнате, – закончил он, справедливо воздав каждому из нас. – И, ей так же следует помочь и сопроводить на ночлег.

Вот, сука!

Я лишь молчаливо закатила глаза, устав удивляться собственному бесстрашию, как на словах, так и в мыслях.

Правильно. Всё правильно.

Печально содрогалась я. Конечно, я грешница и должна быть наказана! Скольких людей оскорбила, как в мыслях, так и на словах! Может ледяная комната исцелит моё безумие ведь в страданиях сокрыт и путь праведный…