– Лиз, я знаю, что ты поможешь мне, но я хочу чувствовать себя уверенной. Я боюсь поставить себя в неудобное положение, если приступы вернутся.

– Ну, что ж, если тебя стошнит на его ботинки, то поделом ему, – усмехнулась Лиза.

– Мне не смешно.

– Просто пытайся сконцентрироваться на чем-то другом, я учила тебя, как абстрагироваться от раздражающего объекта.

– Надеюсь, что у меня получится, – мрачно пробормотала Кристина. Может, Лиз и права. Прошло столько лет. Пора перестать прятать голову в песок. – А что ты чувствуешь?

– В смысле? – не поняла Лиза.

– Ты не была в России еще дольше, чем я, – пояснила Крис.

– Да, я уехала из Москвы сразу после окончания университета. Пятнадцать лет назад. И ты знаешь, я не возвращалась не из-за страха перед прошлым, а потому что возвращаться некуда. Меня ничто больше не связывает с этим городом. Отец давно в могиле, квартиру я продала. В Лондоне все моя жизнь. Мой дом, карьера, и ты.

– А если я решу остаться в Москве? – предположила Кристина. Лиза прищурилась, оценивающе разглядывая подругу.

– Не думаю, что ты решишься, а, если так, то я бы очень гордилась тобой, и, конечно же, тоже осталась, – тихо, но уверенно произнесла Елизавета Озерова, не сводя прямого взгляда с лица Кристины.

– Я знала, что ты так ответишь, – мягко улыбнулась Монахова, протягивая руку и сжимая пальцы Лизы. – Я люблю тебя.

– Я тоже, милая. Никто больше не обидит тебя, обещаю.

– Я верю тебе. Только тебе во всем этом чертовом мире, – прошептала Кристина.

В глазах Озеровой сверкнули слезы. Для тридцатисемилетней женщины она была чувствительна, словно девочка. Невысокая, стройная, всегда в брюках и без макияжа, с неровным ежиком на голове, не признающая каблуков, помады и юбок, именно она производила впечатление непробиваемой сильной, холодной женщины, скупой на эмоции. Но молодая подруга, являющаяся полной противоположностью Елизавете, знала, как легко вызвать слезы на ее глазах. Но это нисколько не умаляло силы духа Елизаветы и уверенности в себе. Она просто была естественна. Умела плакать и смеяться именно тогда, когда того просила душа. Кристина же не позволяла себе такой роскоши, как эмоции. Слишком больной была душа девушки, чтобы показать ее хоть кому-то. Но с Лизой притворяться было бесполезно. Она знала все тайны подруги, мысли, страхи, сомнения, всю ее боль. Восемь лет назад, на краю пропасти, Кристина встретила странную энергичную и мудрую маленькую женщину, которая вытащила ее с того света, не обещая ничего и ничего не прося взамен. Два одиноких сердца познакомились в не лучшие минуты жизни обеих, и вместе сумели преодолеть одиночество, от которого страдали.

– Расскажи мне о Мэдисон Норман. – попросила Лиза, откидываясь в кресло, не отпуская руку Кристины. Монахова последовала ее примеру.

– Я видела ее лишь однажды. Пару лет назад. Мама привозила Мэдисон с собой. Она намного моложе Джонатана, поздний ребенок. Не знаю, зачем она покинула Штаты. Мама говорила, что в Вашингтоне у ее мужа имелся свой успешный бизнес.

– Может, в бизнесе мужа не все гладко, и она вспомнила о богатом брате.

– Возможно, – не стала спорить Крис. – Мама разделяла твое мнение.

– А почему Джон уехал из Америки?

– Его жена очень долго страдала от онкологии. Она умерла, когда сыну было восемнадцать. Сразу после похорон Джон собрал все вещи, продал дом, бизнес и уехал в Россию. Наверное, решил, что именно в нашей дикой стране лучше всего забыться, – Кристина повернула голову и проницательно посмотрела в голубые глаза подруги. – Пытаешься заговорить меня? Я в порядке, Лиз.

– Нет, мне и, правда, интересно. В конце концов, Виктория и Джон были частью твоей жизни, а мы с тобой почти о них не говорили.