– Господи, за что? Джон, она же еще ребенок. Ей всего восемнадцать. Кто мог это сделать? – снова попыталась вскочить с места Виктория. Лицо Джона Нормана побледнело, губы сжались в полоску. Он удерживал жену, хотя сам был на грани взрыва.

– Почему у нее сломаны запястья? – надтреснутым голосом спросил Джон, дыхание со свистом вырвалось из груди.

– Смею предположить, она сломала запястья сама, пытаясь освободиться. Джон, ее зверски избили и изнасиловали, я уверен, что сделал это не один человек. И я обязан сообщить властям о случившемся. Дело в том, что Кристину принес в больницу ваш сын. Я спросил у него, где это произошло и, кто это сделал.

– И что он ответил? – почти не дыша, хрипло спросил Джонатан Норман.

– Он сказал, что слишком много выпил. Но уверен, что Дэниэл употреблял не только алкоголь. В любом случае, вы сами спросите у него. Трагедия случилась не на улице и не в парке, а скорее всего, дома.

– Ах, ты сукин сын! – закричала Виктория. Ей все же удалось освободиться от хватки мужа. Вскочив с кресла, она рванула в сторону Дэниэла. Ничего не понимая от боли и застилающей глаза ненависти, Виктория бросилась на него, впиваясь когтями в застывшее лицо парня, пиная ногами, пытаясь разорвать, задушить, стереть с лица земли. Дэниэл не сопротивлялся. Он все это заслужил и даже испытывал извращенное удовлетворение от происходящего. Доктор не сказал ни слова лжи. Парень продолжал стоять в той же позе, сжимая руки за спиной, и бесстрастно наблюдая, как отец оттаскивает свою рассвирепевшую жену. Журавлев среагировал моментально. И через несколько секунд в кабинете появилась медсестра со шприцом в руке. Джон держал Вику, пока ей вкалывали успокоительное. Обессилевшая Виктория безвольно повисла на муже, все еще теша себя тщетной надеждой, что все происходящее – просто кошмарный сон.

– Сейчас Виктория уснет. Медсестра проводит ее в палату. А нам нужно решить, что делать дальше, – произнес Журавлев. Джон согласно кивнул. Он как-то сразу постарел, лицо осунулось, посерело.

– Поклянись, что он заплатит, – прошептала Вика, заглядывая в глаза мужа.

– Он получит сполна, дорогая, – пообещал Джон потухшим голосом. Говорить не было сил. Засунув руки в карманы, он отрешенно смотрел, как медсестра уводит его жену.

– Что еще вы не сказали, Игорь? – повернувшись к доктору, безжизненно спросил Норман.

– Кристина была беременна, Джонатан. Я не мог сказать это при Виктории. Восемь недель, состояла на учете в нашей больнице. Думаю, она сопротивлялась так отчаянно, потому что боялась за жизнь ребенка. Кристина очень хотела родить. А теперь уже не сможет никогда.

– Что? – Дэниэл, наконец, вышел из состояния холодной отрешенности. В его глазах застыл вопрос, недоверие.

– Она не говорила вам, Дэниэл. Может быть, хотела сделать сюрприз.

Криво усмехнувшись, Дэниэл отвернулся. Он отлично знал, почему она молчала. Сюрприз, как же. Маленькая сучка хотела сбежать от него. Неделю назад он нашел припрятанные деньги и билеты.

– Тебе есть, что сказать? – с трудом выговаривая слова, обратился Джон к своему сыну. Дэниэл поднял голову, и посмотрел в убийственно-ледяные глаза отца. Он не увидел осуждения, злости, ярости, только презрение и отвращение. – Ты это сделал?

– Что ты имеешь в виду? – сухо спросил Норман-младший. Из царапин, нанесенных Викторией, сочилась кровь, но он не чувствовал боли. Он ничего не чувствовал, кроме пустоты и желания покинуть больницу. Ему опостылел этот фарс. – Если ребенка, то да. Я его сделал. А насчет остального. Все действительно произошло в нашем доме, Игорь проявил невероятную догадливость, – иронично заметил Дэниэл. Лицо парня исказила свирепая гримаса. Его начинало ломать. Агрессия росла в геометрической прогрессии. – Что еще ты хочешь знать, папа? Как? Мы приехали с вашего праздника, и решили продолжить дома. Я решил. И именно я пригласил друзей. Насколько я помню, ты никогда не одобрял мое окружение. Ну, мы выпили, кое-что приняли и нас занесло. Я не принимал участия, но и не остановил их. Все начиналось, как злая шутка, но закончилось весьма плачевно для одной маленькой идиотки. Я отключился в какой-то момент, а когда пришел в себя, понял, что мои друзья малость переборщили. Меня привезла сюда одна из проституток, которые видели достаточно, чтобы дать показания на суде. Они много интересного смогут рассказать. Слишком часто эти особы бывали в нашем доме. Как в отсутствии моей жены, так и при ней. Они с радостью поведают судье, как я избивал Кристину, как издевался над ней, как она молчала и никому не жаловалась. Ты такой правды хочешь, отец? А? Пусть меня судят. Я готов. Но готов ли ты?