У меня было только одно объяснение – клиентка пыталась соблюсти инкогнито и выдать себя за кого-то другого.

Размышляя, кто она такая и почему так сильно стремится скрыть свою личность, я переоделась в наряд для процедуры пересадки. Перекинула своё платье через ширму, стараясь, чтобы оно не соприкасалось с одеждой заказчицы. Этот аромат потом будет сложно выветрить.

– Ты готова? Поторопись! – устав ждать, отец приоткрыл дверь, выглядывая в большее помещение.

– Иду, – откликнулась я, ступая босыми ногами по плитам, сегодня казавшимся совершенно ледяными. А может, меня знобило от нервного напряжения.

– Добрый день, – я поздоровалась с клиенткой, уже лежавшей на левом столе.

Она даже не повернула головы, чтобы взглянуть на меня. И я поняла, что ещё показалось мне странным – заказчица против обыкновения не проявила никакого любопытства к моей персоне.

А ведь я целый месяц носила её будущего ребёнка. Он зрел во мне. Сформировался для того, чтобы без осложнений переместиться в её организм.

Но её это совсем не интересовало.

– Лидия, поторопись, – в голосе отца сквозило нетерпение.

И я послушалась. Ступила на подставленную скамеечку и забралась на стол, почти привычно ощутив холод металла под лопатками.

И всё же необычная клиентка вызывала любопытство, поэтому я слегка повернула голову, чтобы рассмотреть её с близкого расстояния.

Рыжие, будто выкрашенные волосы (уверена, что это парик). Худощавая фигура с землистой кожей, особо заметной на фоне белых штанишек и рубашки с открытым животом.

Заказчица казалась мне более чем странной. А вот отец, напротив, не выказывал ни малейшего удивления. И это успокаивало. Значит, всё идёт, как надо.

Я смотрела, как магистр Марград, протирает её живот спиртом. И мне показалось, что на его лице промелькнула брезгливая гримаса. Это произошло так быстро, что я не могла бы поручиться, что это случилось в реальности.

Скорее всего, я выдумала этот неприязненный взгляд. Как и преувеличила непрезентабельность внешнего вида этой женщины.

Просто я привыкла носить в себе маленькую частичку, которую уже воспринимала живым существом. И мне не хотелось с ней расставаться.

Я смотрела, как отец рисует стеклянной трубочкой символы на животе женщины. При первых же касаниях её веки смежились, и она погрузилась в сон.

Через несколько минут магистр подошёл ко мне. От прикосновения влажного комка ваты по коже побежали мурашки. Запах спирта стал сильнее запаха духов. А когда на моём животе начали рисоваться прозрачные символы, меня тоже утянуло в тёмные воды озера…

Я очнулась от внезапной боли в животе и согнулась пополам, резко выдыхая.

– На, выпей, – раздался рядом голос отца, а следом в руки мне ткнулся стакан с тёплым питьём.

– Но… – я непроизвольно приняла его и тут же попыталась возразить.

Зачем оно мне теперь?

Ведь это лекарство следовало пить, когда в меня только подсадили частичку, созданную из крови. Оно необходимо, чтобы эмбриону было комфортно. Чтобы он прижился и начал развиваться внутри «сосуда». Но сейчас…

– Я сказал – пей! – повторил отец настойчиво и с такой интонацией, что спорить мне совершенно расхотелось.

Я выпила лекарство, и боль отступила. Но успокоения это не принесло. Всё было не так, как должно быть. Неправильно. Слишком много странностей.

– Отец… – у меня накопились вопросы, и я хотела получить ответы на них. Прямо сейчас. Немедленно.

Однако у магистра были другие планы.

– Я всё объясню, – снова перебил он. – Но позже. Сейчас мне нужно уехать, а когда вернусь, мы поговорим.

– Уехать?! – вскричала я. Потому что удивилась настолько, что даже забыла о своём почтении к отцу. – Куда уехать? Зачем?