– И что под этим заклятьем можно сохранять? – потеряв спросонья бдительность, заинтересовался я. Крутая же штука получается, термос и холодильник в одном флаконе.

– Да много чего. Всё, что подвержено разложению и порче. От воды и до трупов включительно. Ты правда этого не знаешь? Откуда ты вылез такой дремучий?

Так, пора сбавлять обороты.

– Из леса, вестимо. Говорил же, наша семья жила в глухомани, туда ваши магические новинки ветром не заносило.

– И что, ты так с рождения в лесу и жил безвылазно? Слушай, а тебе сколько лет, вообще? – вдруг сменил тему маг.

– А на сколько выгляжу? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ну, сейчас лет на пятьсот, – гоготнул ир-Земах, – а неделю назад я бы предположил – не больше сотни. Хотя, исходя из твоих познаний об окружающем мире наверняка гораздо меньше.

– Двадцать восемь, – назвал я первую пришедшую мне в голову цифру.

– О… Где мои двадцать восемь? – притворно запричитал Аба.

– Да ладно, Аба, не прибедняйся. Ты ж не старый ещё совсем, – польстил я ему. – Можно сказать, мужчина в самом расцвете сил.

– Да? Ты находишь? – развеселился маг. – Передам твои слова моей старшей жене, а то она меня наедине, иначе как «старым» никак и не кличет.

– Старшей? А сколько у тебя всего жён?

– Пять, – ответил ир-Земах, не без гордости. – Вот, по приезду подумываю шестую взять.

– Да-а… – протянул я. – Не завидую тебе.

– Почему это? – удивился Аба. – Многие завидуют.

– Тёщ ведь тоже – пять, – перефразировал я слова из старой известной песни.

Телохранители мага после моей фразы дружно переглянулись и синхронно почесали в затылках.

– Ну, Босорг… – ир-Земах тоже вытаращил на меня глаза. – Умеешь ты взглянуть с неожиданной стороны. Вот шельмец.

Он гулко расхохотался.

Я улыбнулся, чувствуя, как на сытый желудок снова начинает накатывать дрёма.

– Эй, Босорг, ты ещё здесь? – оклик мага выдернул меня из объятий Морфея.

– Да-да, тут, – встрепенулся я. – Извини, не отошёл ещё видимо до конца.

– Тогда отдыхай. И вот ещё, – Аба махнул рукой телохранителю с корзиной, тот вынул из неё какие-то тряпки и просунул их в клетку. – Это тебе кое-какая одёжка. На твою даже просто смотреть уже сил нет никаких. И это… тебе принесут ещё бурдюк воды, ты бы помылся хоть как-нибудь.

– Спасибо, Аба. И за то, и за другое.

Ир-Земах кивнул и собрался уходить.

– Погоди, а как там Эзарил? – вспомнил я.

– Ничего, поправляется. Ходить пока не может, иначе, думаю, уже зашёл бы в гости.

– Ну, это вряд ли, – я усмехнулся. – Как мне показалось, он наших не очень жалует.

– Может и не очень, – задумчиво ответил маг, делая знак телохранителям отойти подальше. – Только пока ты тут у Мраны пороги оббивал, эльф там весь извертелся. Он, понятное дело, ничего не спрашивал, горд безмерно, но глаза у него всё это время были как у собаки, что кость выпрашивает. А сегодня днём я к нему заходил и между делом обмолвился, дескать, вампир-то наш очнулся, сознался в том, что он дебил и снова спать увалился. Пришлось, правда, пояснить кто такой дебил, так эльф только плечами передёрнул, мол, он и так это всегда знал, потом ухмыльнулся краем рта, отвернулся к стенке и заснул. Босорг, ты когда-нибудь видел, чтобы эльф улыбался? Я имею в виду именно проявление чувств, а не тот оскал, которым вы друг друга потчевали при знакомстве. Я вот его знаю уже шесть лет, и единственные эмоция, какие я у него на лице видел – это ярость во время боя и высокомерие по отношению ко всем окружающим. А тут он ухмыльнулся, понял? Эльфы они же вообще, как деревянные, их с детства воспитывают всё в себе держать, дабы вдруг чем-нибудь честь свою не уронить, а тут этот пенёк взял и ухмыльнулся. Не знаю, чем ты ему приглянулся, он вообще сложно с людьми, да и с нелюдьми сходится, особенно если учесть, что у вас с эльфами война вековечная и непримиримая. Не как с людьми, они же рабами никогда не были, партизанили по лесам всегда и изводили вас при любом удобном случае. Ну, да это ты и сам знаешь. Ладно, отдыхай, пойду я, – маг отвернулся и двинулся к своему шатру.