Так Леонид Олегович тактично намекает, что за последние пять лет я не смогла приобрести квартиру и машину, передвигаясь на метро и красном «жуке» Нади, которая всегда с радостью сопровождает меня.

– Я могу идти?

– Иди, Марта. Это возьми, – протягивает буклет.

Остаток дня занимаюсь скопившимися делами, периодически поглядывая на симпатичного мужчину на картинке. В принципе, Мартов вполне в моём вкусе, и при других обстоятельствах мы могли быть гармоничной парой. Вот только узнай он мою подноготную, вряд ли бы визжал от восторга: мать-алкоголичка и прочерк в графе «отец». Не слишком положительная биография для жены состоятельного человека. Хотя Прохорова это не останавливает, наоборот, иногда мне кажется, что он подобным фактам рад. Причина мне вряд ли станет известна.

Набираю несколько раз Вадика, который скидывает звонок. Не знаю, обижен ли он за ситуацию в ЗАГСе, но последние два дня отказывается разговаривать. Это не впервые, поэтому не считаю нужным переживать об эмоциональном состоянии будущего мужа. Сам придёт и сделает вид, что ничего не произошло. Любого рода ссоры энергозатратны для того, кто всегда говорит монотонно и мало. В какой-то момент Вадим у меня начал ассоциироваться с предметом мебели, который редко издаёт звуки. И если бы я испытывала к нему хоть какие-нибудь чувства, непременно приложила бы усилия, чтобы растормошить и вовлечь в нормальные отношения, но в общем и целом сложившаяся картинка меня устраивает.

Приезжаю в съёмную квартиру, которая, к моей радости, скоро перестанет быть местом проживания, потому что Леонид Олегович настоял, чтобы мы с Вадиком переехали в их загородный дом. Вероятно, отчим именно таким образом желает контролировать нашу семью, или же данный момент необходим, чтобы босс подталкивал пасынка в нужном направлении. В любом случае смена жилищных условий на более комфортные меня устраивает в полной мере, и в графе «расходы» можно вычеркнуть пункт «аренда квартиры».

Настойчивая трель оповещает о гостях, поэтому плетусь к двери, предполагая увидеть Вадима, но за ней нетерпеливо топчется подруга.

– Ну что? Отпустил Прохоров в Питер?

– Конечно, – жду, когда она небрежно скинет сапоги, разбросав по прихожей. Поднимаю обувь, пристраивая на полку, и иду на кухню, где Надя уже колдует над кофе. – Кстати, смотри.

Выкладываю буклет, Надя с интересом его рассматривает, листая плотные странички и читая по диагонали.

– Это что?

– Читай, – указываю пальцем на подпись под фото Мартова.

По мере того как подруга исследует глазами буквы и до неё доходит смысл, удивление явственно читается на лице.

– Это он, что ли? Твой муж?

– Он самый.

– Ну, знаешь, а он симпатичный. – Надя отодвигает и вновь приближает буклет, теперь уже дотошно исследуя моего «мужа». – Я бы даже сказала, красивый. Правильные черты лица, чувственные, в меру полные губы, а глаза, – разворачивает картинку, которую я сегодня, кажется, изучила вдоль и поперёк, – пронзительный взгляд, приправленный загадочностью. Только причёска: стрижка простая, короткая, ему бы что-то более модное, удлинённое, иначе лицо кажется слишком круглым.

– Обязательно передам ему твои замечания, – подтруниваю над подругой, которая разбирает мужчину по молекулам. – В пятницу. Прямо с порога и скажу: «Товарищ муж, моя подруга недовольна вашей стрижкой. Не соблаговолите ли вы исправить сей момент?»

– И аккуратная короткая борода, – добавляет Надя, всё ещё сверля взглядом картинку.

– Ещё пожелания будут, мадам?

– Пока что мисс, – поправляет, – но уже скоро я это исправлю.

– Это как?

– Обычно. Лёшка вчера пришёл, я ему и сказала, что согласна выйти замуж. Сегодня подали заявление. Свадьба первого июня.