Поначалу лишь раздающийся со всех сторон иноязычный гомон был ответом на этот отчаянный призыв. Но я не терял надежды, и, в конце концов, мои усилия увенчались успехом.

– Молодой человек, вы не меня ищете? – откликнулся высокий, с иголочки одетый парень.

Я бросился к нему как к самому близкому родственнику, но незнакомец воспринял мое появление с куда меньшим энтузиазмом. Глядя куда-то в сторону, он не представившись, поинтересовался:

– Вы что, прилетели на другом самолете?

– Да нет, я сюда пешком пришел.

На лице незнакомца появилось выражение глубокой заинтересованности.

– Тогда может вы ответите, что стряслось? – воскликнул он, уводя меня в сторону от гомонящей толпы, – а то никто толком не может ничего объяснить. Только стюардессы ходят белые, как смерть.

Я в деталях рассказал незнакомцу о событиях подходящего к концу дня. Тот недолго осмысливал случившееся и отреагировал на все очень своеобразно.

– Так какого черта я четыре года сушил мозги этой дурацкой юриспруденцией? Кому она теперь нужна!

Похоже, именно это, а не смерь близких, не говоря уже об остальном населении Земли, огорчило его больше всего.

– Кстати, возможно, нас двое русских осталось. Давайте знакомиться. Меня Владимиром зовут.

– Давно пора, – подумал я, протягивая руку, – и откуда только такой самовлюбленный павлин выискался.

Оказалось – из Гарварда, куда Владимира пристроил его папаша, о деятельности которого любящий сын предпочел умолчать. Сдав экзамены, Владимир решил отдохнуть и поэтому вместе с однокурсником и двумя подружками оказался на борту самолета, летевшего из Лондона на остров Крит. Конец света расстроил их заманчивые планы, и Владимир искренне возмущался, что он не произошел на обратном пути.

Внезапно шум стих. В люке самолета показался человек в форменной одежде, видимо командир самолета. Люди, с надеждой глядя на него снизу вверх, стали подтягиваться поближе. Человек заговорил громким, хорошо поставленным голосом.

– Немец. Фиг поймешь, – огорченно бросил Владимир. – Меня, елы-палы, шпрехать не обучали, только спикать.

К счастью, молоденькая стюардесса, занявшая место командира, перевела речь своего шефа на английский.

– Этот рейс летел из Франкфурта в Сингапур. Поэтому у них хватило горючки забраться на сто километров вглубь, а потом махнуть двести на север. Нигде никаких признаков оставшихся в живых людей. Везде хаос, смерть, разрушения. К тому же они заметили что-то, похожее на развалившийся атомный реактор. Поэтому и вернулись сюда, тем более, что не нашли лучшего места для посадки. И еще. Они прочесали весь эфир, но никто не отозвался, – перевел Владимир.

– Ну, дела, – протянул я, – значит, большей части Европы в природе не существует. И Азии, скорей всего, тоже. Может Америка уцелела или Австралия? Ладно, чем гадать, лучше делом заняться. Ты скажи начальнику, чтобы организовал народ. Надо из леса притащить дрова, развести костер побольше.

– Да, хоть и лето, ночи здесь прохладные.

– К тому же огонь в ночи издалека виден. Если уцелел кто в окрестностях, сообразит сюда явиться.

Но поход за дровами пришлось отложить. На дальнем конце поля показалась внушительная процессия человек в двести.

– Значит еще один самолет уцелел. А я думал все они ляснулись при посадке, – облегченно вздохнул Владимир.

Радость переросла в ликование, когда выяснилось, что самолет летел из Швейцарии в Москву, и половина пассажиров была из России. Какое же это счастье – в такое ужасное время оказаться среди своих!

– Молодой человек! – ухватив Владимира за руку, воскликнул с характерным акцентом пожилой мужчина. – Вы, случайно не сын уважаемого Льва Израильевича Гринберга?