Убедившись, что клиент готов, «быки» привели его в чувство и отволокли к Тихону. Кто знает, о чем говорил с ним авторитет. Но утверждение, что опытные уголовники способны убеждать похлеще любого психотерапевта получила еще одно убедительнейшее подтверждение. На следующее утро джигит, на каждом шагу морщась так, что его орлиный нос становился курносым, отправился на закладку сортира. А шикарная блондинка немедленно перекочевала к ближайшему окружению авторитета.

Мы в это время тоже боролись с трудностями, правда, несколько иного плана. С утра наша бригада, двадцать здоровых с виду мужиков, отправилась копать яму под один из домов. Началось с того, что лопат на всех не хватило. Оно и понятно. Домов двадцать с лишним, на каждый двадцать работников, итого почти четыреста пятьдесят лопат. Где взять столько? Приходилось копать аж в четыре смены. Один землю швыряет, трое смотрят. Потом начальство опомнилось. Не в смысле лопаты выдало – чего нет, того нет, а согнало нас на рытье четырех ям, чтобы к вечеру, когда подвезут материалы, можно приступить к строительству четырех домов. И началось.

Наши мужики, хоть бизнесмены, хоть чиновники, не всю жизнь на лимузинах раскатывали. Советская власть большинству их отцов или дедов по шесть соток когда-то выделила. И о том, каких гадостей можно ждать от такой безобидной на вид лопаты, знали все. А вот иностранцы. Их же с детства не тому учили. О том, что можно вручную вынуть несколько кубометров грунта, они даже не подозревали. И на предложенные им холщовые рукавицы смотрели с ужасом и негодованием, как на придуманное коварными русскими изощренное орудие пытки, зато дружно с идиотским хихиканьем говорили очень всем им понравившееся слово «мьёзол».

Первые настоящие мозоли появились у них через какой-то десяток минут. Через час почти все иностранцы стали обладателями этого сомнительного удовольствия. Они уже не хихикали, а слово «мьёзол» произносили злобно, как самое непристойное ругательство. Вскоре все они одели перчатки, предварительно заклеив пострадавшие места пластырем. Но темп работ все равно заметно упал. Мы явно не укладывались в график.

Вот что у нас хорошо получалось, так это перекуры, спасибо компании «Филипп Моррис» и лично её покойному президенту. Ведь как всё продумали ребята, может именно на такой случай. Каждую пачечку в целлофан укладывали, десять пачечек в блок, и его тоже сверху целлофанчиком. Да этот блок может хоть год в воде пролежать, а раскроешь пачку – внутри сухо. Я хоть и некурящий, а невольно порадовался такой заботе о своих товарищах.

Неподалёку хлопотали женщины. У нас возникла проблема с хлебом. Поскольку, в отличие от сигарет, он частенько продавался незапакованным, мы обнаружили в городе всего несколько сот запечатанных в пленку буханок. И беда не в том, что остальной хлеб побывал в соленой воде – с этим еще можно было как-то мириться. Он почти весь покрылся мерзкой на вид плесенью, которой было наплевать, пресная вода или соленая – лишь бы влага. Зато мы привезли довольно много муки, и вот теперь женщины в первобытных условиях, на костре с непредсказуемым пламенем делали героические попытки состряпать какое-то подобие лепешек. И, несмотря на то, что сковородки мгновенно покрылись копотью, а сверху летел пепел, им это удавалось. А чуть дальше в нескольких котлах варился суп, и его запах, время от времени доносившийся до нас, заставлял исходить пищеварительным соком наши отвыкшие от горячей еды желудки.

За последнее время большинство из нас утратило хорошие манеры и почти каждый норовил всеми доступными средствами заполучить лишнюю порцию супа. Женщинам пришлось отгонять нас чуть ли не черпаками. Лучше всего это, разумеется, получалось у Авдотьи.