– Не суетитесь, братцы, – заявил мужчина лет сорока, с заметной сединой. – Может нам все-таки выучить этот чертов английский.

– А любовь крутить только с русскими женщинами? – как-то сразу уловив его замысел, спросил я.

– Да нет, зачем же. Можно и с иностранками, – утешил меня мужчина. – Главное, не обучать ее грамоте. Только детей. – Чувствовалось, что у него все продуманно, словно он знал заранее о библиотеке.

– Значит, мы будем чем-то типа касты жрецов, всезнающих и непогрешимых, а остальные превратятся в безмозглое, предназначенное для грубой, физической работы быдло? – прямо спросил я.

– Ну, зачем же так… мягко говоря, утрировать, – спокойно ответил мужчина. – Просто благодаря знаниям мы займем подобающее русскому человеку лидирующее положение в обществе. Решающим станет наш голос, а не каких-то там янки со швабами.

– А вам не кажется, что вы не совсем вовремя затеваете игры патриотов? Вряд ли все остальные захотят оказаться ущербными людьми, вторым сортом. Начнутся ссоры и конфликты. В нынешней ситуации это закончится плачевно для всех нас, – я говорил не для того, чтобы переубедить седого – для горбатого есть только одно средство исправления, мне необходимо было доказать остальным пагубность его намерений.

К счастью, дураков среди нас не оказалось. Даром я распинался, Люди и так все прекрасно поняли. Стоило седому раскрыть рот, чтобы возразить мне, как его довольно бесцеремонно перебили:

– Хорош нам лапшу на уши вешать. Тоже мне, нашел время для выведения сверхчеловеков.

– Ну, как знаете, – пробормотал седой, видя, что проиграл. – Потом вспомните мои слова, да поздно будет.

Прихватив каждый по несколько книг, мы вышли из библиотеки.

– Долго вы. Опаздываем, – недовольно пробурчал Тихон. – Может хрен с ней, с аптекой?

На него возмущенно загалдели со всех сторон. Видно, болячек хватало у многих, и перспектива провести остаток жизни без необходимых лекарств людей абсолютно не устраивала. Тихон моментально сдался, и мы двинулись на поиски аптеки.

И тут произошло неожиданное. Стоило Владимиру, шедшему с краю, остановиться, как к нему на плечо спикировало что-то маленькое, желтенькое – настоящий лимончик на ножках, и довольно внятно объявило:

– Гоша хороший! Гоша хороший… ур-р.

Гоша и в самом деле был прелесть. Яркий, пушистый, а главное – живой, что особенно грело душу после зрелища сотен и тысяч покойников. Маленький волнистый попугайчик, лишившийся хозяев и, к своему счастью, нашедший новых покровителей, Гоша расхаживал по плечу Владимира, теребил его волосы, и жизнерадостно чирикал, для разнообразия выкрикивая:

– Здравствуй, как поживаешь?.. Опять картошка… Пошел к черту!

– Ну вот, теперь мы настоящие Робинзоны Крузо, – констатировал я, подойдя к Владимиру.

– Не вы, а я, – шутливо, но с затаенной гордостью произнес он и, скособочившись, взглянул на попугая, который явно признал его своим новым хозяином и с недоверием поглядывал на всех остальных.

Когда мы нашли и до последнего бинта обчистили аптеку, то уже опаздывали к месту сбора почти на час. Еще полтора заняла дорога. И все из-за «Мицубиси». Нам несколько раз приходилось останавливаться и убирать с пути обломки, чтобы фургон смог проехать. Можно было оставить «японца» и вернуться за ним позже, если бы не одно «но». Зайдя в небольшой продовольственный магазин, мы с удивлением поняли, что здесь день – два тому назад побывали люди. Не исключено, что они сейчас скрытно за нами наблюдают, не желая обнаруживать себя. Вероятность этого, конечно, невелика, но если дело обстояло именно так, было бы глупо оставлять фургон, в котором находилось столько ценных для нас вещей. И мы, шатаясь от усталости, продолжали с упорством муравьев расчищать дорогу для бесценного груза.