– Итак, у Тедди будет своя студия. Рути, а у тебя есть цель?

Вопрос задан тем ласковым тоном, каким взрослые спрашивают у дошколят, кем они собираются стать, когда вырастут. В детстве у меня была самодельная спецодежда ветеринара, сшитая из папиных старых белых рубашек, а еще игрушечный полосатый кот с облезлыми от постоянных перевязок передними лапами. Агги проявила элементарную вежливость, да и вообще собеседование проводят не со мной, но я все равно хочу найти ответ.

– Я надеюсь стать… – Я собираюсь рассказать об отставке Сильвии и о своих устремлениях стать управляющей, однако Рената перебивает мою речь, словно меня здесь нет:

– Все, пора переходить к практической части нашего собеседования.

– Ладно. – Тедди, снова бросает на меня рефлекторный взгляд.

– Теперь ты сам по себе. Никаких подсказок, никаких намеков. Вот почему молодые люди часто меня бесят. Они маскируют собственную несостоятельность с помощью компетентных молодых женщин. – Рената наливается злостью. – Когда мы еще только начинали нашу карьеру, то были вьючными ослами, которых мужчины в нашей конторе нагружали работой. Больше никогда. Никогда снова. Теперь ты вьючный осел.

– Конечно. Простите. – Он принимает подходящий случаю смиренный вид. – Иа-иа!

– Вот тебе триста долларов. Ступай купи мне белую рубашку. Вот и посмотрим, насколько ты умный маленький ослик. У тебя всего один час. Время пошло. – Она шваркает деньги на стол. – Рути, шестьдесят минут, с твоего позволения.

– Она уже тысячу лет этого не делала, – говорит Агги.

Я иду к плите и включаю таймер. Учитывая, что сейчас уже ранний вечер, сомневаюсь, что Тедди удастся выполнить задание. Я чувствую приступ паники и одновременно мстительную радость.

Если Тедди и удивлен полученным заданием, то отлично это скрывает.

– А я имею право уточнить, какая именно рубашка вам нужна? – Тедди смотрит на таймер и выставляет время на телефоне.

Агги качает головой:

– Естественно, нет, молодой человек. Ты уж постарайся. – Ее глаза лукаво блестят, и на долю секунды мне кажется, что она тут такой же кукловод, как и ее сестра. – Единственное, что тебе нужно, – это сделать все, что в твоих силах.

Тедди смотрит на выстриженные лужайки. Формально его отец владеет всем, что находится за окном. Унизительное задание для человека, носящего фамилию Прескотт. Он сейчас скажет, что все, проехали. Он поищет себе другую работу.

– Легко, – произносит он.

Он быстро, почти бегом, уходит, и Рената испускает ликующий вопль. Мы улыбаемся друг другу. Это кайф – заставлять молодого человека бежать со всех ног. И независимо от того, что Тедди принесет сестрам, я абсолютно уверена: он получил работу.

Глядя на мои шерстяные одежки, никто и никогда не догадался бы о моей склонности обнажаться по вечерам.

По вечерам я обычно задергиваю все занавески, раздеваюсь и в течение пары минут обхожу свой коттедж, после чего принимаю ванну. Все началось вполне невинно. Никаких извращений. Однажды, через шесть месяцев после того, как я въехала в этот коттедж, мне пришлось пройти голышом в гостиную, чтобы найти полотенце в корзине с чистым бельем. В этот самый момент я поняла, что это мой дом и я могу делать здесь все, что пожелаю. И я пристрастилась к этому чувству полной свободы. Уж не знаю, надолго ли здесь задержится Тедди, но пока мне придется ходить застегнутой на все пуговицы.

Просто удивительно, какие сюрпризы вам устраивает жизнь. Ты просыпаешься, как обычно, а ложишься спать уже в совершенно другой реальности.

После пожара на кухне в середине 1980-х годов этот большой коттедж был переделан в дом на двух жильцов путем возведения стены ровно посредине. И теперь я слышу, как мой новый сосед шаркает по своему жилищу. Я слышу чиханье, хлопанье дверцей шкафа, отрывистое ругательство, притворное всхлипывание.