Это одновременно и вопрос, и наставление.

– Нет необходимости, – отвечаю я с уверенностью, которой на самом деле не ощущаю.

– Отлично. Я заеду попозже. Поделимся планами за чашкой кофе. Привезу сладких пирожков, остались еще.

Меня охватывает паника. Еще не время. Я могу не удержаться и рассказать ей все, если только она сама не догадается о важных переменах в моей жизни, хотя угадать, в чем именно они состоят, не под силу даже Джилл.

– Вернусь я еще не скоро, – говорю я.

Это ложь, я уже сворачиваю на свою улицу и нашариваю в кармане ключи от дома. Первая из многих и многих, что мне предстоят, если хочу скрыть истину. Обещаю Джилл перезвонить попозже и вешаю трубку. Закрываю за собой дверь и запираю на ключ, хотя сама не знаю, от кого прячусь.

В глаза бросается статуэтка на полке. Меня пробирает дрожь – вспоминаю, как Эсме объясняла, откуда взялось непрокрашенное пятно на пятке. Беру статуэтку, взвешиваю в руке, словно проверяю, настоящая ли, и ставлю на шкафчик в гостиной. Тут же переставляю на каминную полку, слева от фотографии Эми. Композиция получается какая-то неустойчивая. Переставляю статуэтку вправо.

Багпусс улыбается мне с дивана. Сочинение Эсме подмигивает со стола. Беру и то и другое и медленно поднимаюсь по лестнице в комнату Эми. Покрывало и подушки смяты, шторы задернуты. Начинаю было застилать кровать, но затем просто снимаю постель и бросаю в корзину с грязным бельем.

Обмираю, подумав, что, может быть, Эми когда-нибудь снова будет спать на этой кровати. Мысль развивается. Малышке захочется сменить покрывало! Придется купить что-нибудь более подходящее для десятилетней девочки. Розовое, пожалуй.

А одежда? Самый модный спортивный костюм, фантастические вечерние платья, практичные зимние пальто, купальники, шарфы, школьная форма… Я распахиваю дверцы шкафа, выдвигаю ящики один за другим. Там темно и пахнет плесенью. И пусто. Пустота полна надежд, но до отказа набита сомнениями.

Пытаюсь сопротивляться воодушевлению, что охватило меня от мысли о предстоящих покупках, но не получается: желания бегут впереди логики. Ей нужны будут игры, книжки, игрушки и гаджеты – всякие штучки с экранами и наушниками. Я за десять лет задолжала дочери кучу подарков на дни рождения и Рождество, множество праздников, угощений, походов в театр и в кино. Теперь снова можно печь торты – со свечками и кремом. Можно забыть о готовых обедах на одного – вместо них будут горы соуса карбонара и курица, целиком зажаренная на медленном огне. Будет с кем ломать вилочку и загадывать желание, будет кому тянуть с другой стороны праздничную хлопушку – нас теперь двое. Даже трое. Либби ведь тоже будет рядом.

Фантазии резко «тормозят», мысли и картинки нового будущего наталкиваются друг на друга. В голове у меня свалка, логика то сражается, то смешивается с надеждой.

Рывком распахиваю окно и глубоко вдыхаю холодный, густой воздух. Парк выглядит запущенным, дорожки кривые.

Падаю спиной на кровать и растираю виски. Вздрагиваю от резкого телефонного звонка.

– Миссис Арчер? – Это Либби.

Она шепчет, на заднем плане слышится какое-то жужжание.

Я быстро сажусь, мгновенно придя в себя. Вся ожидание и надежда.

– Либби. Наконец-то! Где вы? Что это за шум?

– Вентилятор в ванной.

– А почему шепотом? Говорите громче, я почти ничего не слышу.

Отбрасываю волосы назад и крепче прижимаю трубку к уху.

– Эсме спит, – говорит Либби все так же шепотом. – Она плохо провела ночь. Вчерашний вечер дался девочке нелегко. Как и мне.

– О нет! С ней все в порядке? – У меня на лбу собираются морщины.

Я удивлена тому, что тревожусь за ребенка, которого почти и не знаю, не говоря уж о том, чтобы доверять, но не могу отмахнуться от своих чувств к этой девочке, которая может оказаться моей дочерью. Прежние инстинкты никуда не делись.