– Мне и тут неплохо, – Редмун-старший категорично скрестил руки на груди. – И при чем, скажи на милость, здесь эта серая мышь? – он бросил на меня полный презрения взгляд. – Она должна была валяться у тебя в ногах перед всем честным народом, умоляя о прощении, после чего ты должен был вытереть об нее ноги. Не похоже, что ты так поступил.

Так вот в чем был план? Унизить меня не только перед моим кланом, но и перед всей Лимерией? Это мне, получается, еще повезло, что в какой-то момент у Ронана проснулась совесть, и он просто оставил меня в той избушке?

– Твоя жена злится, – прозвучал довольный голос свекра.

А он ждал, что будет иначе?

Ронан повернулся ко мне.

– Прости, милая, что тебе пришлось при этом присутствовать, – сказал он. – Я надеялся, мой отец вспомнит о приличиях и будет более любезен.

– Близость смерти сделала меня более правдивым, – хмыкнул отец Редмун. – Имею права говорить, что думаю.

– Выражать свое мнение и открыто оскорблять – две совершенно разные вещи, – покачала головой я. – Мне это все надоело. Разбирайтесь между собой сами.

С этими словами я развернулась и пошла к выходу, но Ронан поймал меня за руку.

– Отец, – произнёс он, крепко удерживая меня. – Ты знаешь, что с Минди меня никогда ничто не связывало. Я женился на ней только потому, что она – дочь твоего покойного друга. Это не было браком ни по любви, ни даже по расчёту. Когда я согласился помочь ей, то ставил своим условием, что она не помешает мне в будущем построить свою семью. Время пришло.

– Я своего благословения не давал, – тихо прорычал старший Редмун. – И раз уж ты решил не советоваться с отцом, то можешь и дальше делать, что хочешь. Я своё слово сказал. А теперь вон отсюда. Мне нужен отдых.

Он опустил голову, закрыл глаза, и грудь его стала мерно подниматься и опускаться в такт его дыханию.

– Идём, – ладонь Ронана крепче сжала мою.

Я еле поспевала за широким шагом мужа, когда он шёл по дому, игнорируя редких встреченных домочадцев. Мы прошли на второй этаж, и там он толкнул одну из дверей, за которой оказалась его личная спальня.

И мы там оказались не одни.

– Минди? – Ронан нахмурился. – Что ты здесь делаешь?

– Мы так и не поговорили, – заметила девушка, которая сидела по центру кровати в невесомом полупрозрачном платье.

– Я уже всё сказал, – отрезал мой муж и подошёл к платяному шкафу. Сам Ронан всё ещё был в том фермерском тряпье, в которое оделся по пути домой, и теперь, видимо, решил переодеться. – Оставь нас.

– Но ведь твоя жена – это я! – воскликнула Минди, и на её глазах заблестели слёзы.

Я вдруг поняла, что ужасно устала от всего происходящего. Поэтому просто прошла в комнату и села в кресло, которое стояло возле открытой двери, ведущей на крошечный балкончик. Со второго этажа хорошо виднелся двор особняка и раскинувшаяся за забором ферма. Вверх по холму уходили луга с пасущимся на них скотом, и всё это выглядело так умиротворяюще, что я лишь краем уха продолжала слушать разговор Ронана и Минди.

– Ты прекрасно знаешь, что этот брак нужен был только для того, чтобы ты не осталась без крыши над головой!

– Но по всем законам первая жена остаётся главной! И первенца тоже должна понести она!

– Ты бредишь, Мин!

– Это ты бредишь! Мы ведь вместе с самого детства!

– Мы никогда не были вместе!

Минди соскочила с кровати и подошла к Ронану, глядя ему прямо в глаза. Её зубы и кулаки были плотно сжаты. Я бросила лишь один короткий взгляд на неё, а потом снова вернулась к созерцанию пасторальной картины за окном.

– Неужели эти годы, что мы провели вместе, для тебя ничего не значат? Ты просто променяешь меня на… на ту, которую должен был обесчестить?! Это… это измена, Ронан.