– Купите Баксу новый ошейник.

Абрамов несогласно покачал головой:

– Вы должны, Вика, взять деньги, по той лишь простой причине, что были не обязаны сидеть с моими детьми.

– Считайте, что это дружеская помощь. И закроем тему.

Вадим поднялся:

– Деньги вечером не отдают – принесу завтра. Я заплачу вам, сколько бы я заплатил няне. А дружить с вами я не хочу. Не получится у меня с вами дружбы, Вика.

Вадим развернулся и вышел из кухни.

– А как же чай? – спросила она вдогонку.

– Как-нибудь в другой раз, извините.

– А почему это вы со мной дружить не хотите?

Ничего не ответив, Абрамов вышел из квартиры.

Оказавшись в своей кухне, Вадим треснул кулаком по столу. Стоящие на столе чашки свалились на пол, а ему пришлось ещё час собирать осколки по всей кухне, чтобы дети, бегающие босиком, не поранили ноги.

На следующий день Вика рассказала приехавшей Ирине о визите соседа.

– Дружить, говоришь, не захотел? Так тут всем ежам сразу понятно.

– Что понятно?

– О госпидя! Да то понятно, что Вадим в тебя втюрился.

– Скажешь тоже.

– И скажу.

– Ира, у него трое детей, ему о любви думать некогда. Да ещё с такой работой.

– Вика, а при чём тут дети и работа?

– Как это при чём?

– Ладно, проехали, дай лучше что-нибудь поесть.

Чего-нибудь, что можно было бы подать на стол сразу, в доме не оказалось, и Вика принялась готовить, зато Вадим уже заканчивал готовить ужин. Пока Николай помогал, он молчал. Верный друг и помощник Орлов, то и дело поглядывая на Вадима, резал наитончайшими ломтиками сыр и колбасу. Наконец, не выдержал и постучал ручкой ножа по столу, привлекая внимание друга:

– Может быть, ты всё-таки расскажешь лучшему другу и соратнику, что происходит? И вот только не нужно отвечать мне вопросом на вопрос. И тем более что-нибудь придумывать. Колись, Абрамов.

– А что тут рассказывать? – Вадим помолчал, глядя мимо Николая. – Я полюбил женщину. Полюбил так, что душу готов продать, чтобы она была рядом со мной, – он перевёл взгляд на друга. – Продолжать дальше или достаточно?

– Продолжай, раз уж начал.

– У нас ведь с Татьяной как было: познакомились, случилось, начали жить. И жили хорошо, душа в душу, да ты и сам знаешь. У нас с Таней отношения были ровными и спокойными, без особых эмоций. А тут всё по-другому. – Абрамов сел напротив друга и на несколько минут закрыл глаза. – Меня лавиной несёт – не остановиться мне, Коль. Да и не хочу я останавливаться. Не знаю, как тебе объяснить. Я её чувствую. От макушки до пяточек. Я знаю, как стучит у неё сердце. Если бы ты только знал, каких усилий мне стоит сдерживать свои чувства, когда она рядом. Прижать её к себе и никогда уже не отпускать. Я люблю её. Я её больше жизни люблю. И только не вздумай мне сказать, что у меня крыша поехала, потому что женщины не было давно и потому что это мне всё кажется и мерещится. Не кажется и не мерещится. У меня такого ещё никогда не было. Ты меня понимаешь? Ни-ког-да!

– Нет, Абрамов, я тебя не понимаю.

– Чего ты не понимаешь?

– Я не понимаю, в чём проблема. Есть ты, есть женщина, которую ты любишь. Так в чём дело-то?

– Орлов, ты издеваешься?

– И в мыслях не было.

– Коля! У меня трое детей! Не один, не два, а трое!

– И что?

– И ничего. Проехали.

– Как скажешь.

***

Ирина вложила документы в папку и довольно потёрла ладони:

– Благодарствуйте, Марина Александровна.

– Всегда рада вам услужить, Ирина Сильвестровна.

Затем убрала папку в сумку и поднялась с кресла.

– Подожди, куда вскочила? – остановила Марина приятельницу. – Расскажи, как у Вики дела.

Та улыбнулась и опустилась в кресло:

– Слава богу, кризис миновал. Всё налаживается. И ваш Бакс сыграл не последнюю роль. Вика при деле. Собака ваша растёт, умнеет. Вика его обожает, да и я, честно говоря, тоже. Ты у меня всё-таки большая умница, Мариночка, что надоумила щенка подсунуть.