Практически все имущество было куплено до брака. Автомобиль остается у меня, и также Макар передает однокомнатную квартиру в собственность дочери, как только она родится.

Несколько раз ко мне заглядывает Артур. Предварительно звонит по телефону, предупреждая о своем визите. Оценивающе смотрит на меня, интересуется моим состоянием и оставляет одну. Он безумно раздражает своим вниманием. Внимательно вглядывается, словно пытаясь запомнить каждую деталь, цепляется за слова, заботится наигранно. Фу!

Первые дни Макар звонил мне каждый день, писал. Я отвечала ему односложно, потому что так и не приняла до конца ситуация, в которую он меня вовлек. Я по-прежнему люблю его, но нет самого главного – доверия и твердой почвы под ногами.

Командировка затягивается еще на месяц. Звонки стали реже, а затем сократились до трех раз в неделю, и те я игнорю. В плане перевода денежных средств – претензий нет, они поступают ровно в назначенный день, я же практически ничего не трачу, откладываю их на резервный счет. Не знаю, почему я не делала этого раньше? Сейчас было бы гораздо проще.

Все приемы гинеколога, роды и пребывание в клинике оплачены заранее, об этом мне не приходится заботиться. О нашем разводе знает только Саша. Разумеется, она начала расспрашивать меня о том, что случилось, но я убедительно просила не лезть. Саша поклялась своей дочкой, что никому ничего не расскажет, и я вывалила на нее подробности нашего развода. К счастью, у нее все наладилось. Егор переехал в Москву и забрал к себе своих девочек. Наконец-то! Три года почти прошло с их расставания.

Я очень плохо сплю ночами, постоянно просыпаюсь, стала очень плаксивая и нервная. Меня безумно бесит это состояние, но я ничего не могу с собой поделать. С нетерпением жду родов, потому что верю, что Ярослава вдохнет в меня жизнь, и я перестану думать о Макаре.

В конце февраля он, наконец, возвращается в Россию и навещает меня под покровом ночи. Неожиданно. Я еще не спала, приняла душ и кремом мазала руки, когда услышала звук открывающейся двери.

Сердце бьется в грудной клетке, как птица. Он влетает в нашу спальню и бросается передо мной на колени, сжимает в своих объятиях и молчит. Я стою как истукан в его футболке, опустив руки вдоль тела и тоже молчу. Не знаю, что сказать. Почти два месяца мы не виделись, толком не общались. Он пишет мне слова любви, а я не могу ему ответить тем же. Хоть и понимаю, что никуда не делись мои чувства. Я все также сильно люблю его. На разрыв. До потери пульса.

Восьмимесячный живот уже на нос лезет, поедая мороженое я разожралась до состояния бегемота. Андрей Владимирович каждый раз хмурится, когда я взвешиваюсь. Как итог – плюс пятнадцать килограмм, а мне еще ходить почти месяц.

– Кира! – наконец, выдыхает Макар. Язык не поворачивается, назвать его бывшим мужем. Слишком больно. – Боже, как я скучал по тебе.

– Как дела, Макар? – выдавливаю я из себя. Я давлюсь обидой. Она комом стоит в горле, распирая изнутри. Зажмуриваюсь, чувствую, как из глаз катятся слезы.

– Все идет по плану, – глухо отвечает он, уткнувшись в мои колени. – Я так заебался. Мне кажется, у меня шизофрения начнется. Это невероятно сложно, Кира.

– Мне тебя нужно пожалеть? – еле шевелится во рту онемевший язык.

– Нет. Я справлюсь, только будь со мной. Пожалуйста, родная.

Осыпает поцелуями мои колени, бедра, поднимается выше, глубоко втягивая мой запах, дышит тяжело и надсадно. Мое тело откликается, просыпается, словно было в спячке, а разум кричит мне, не надо! Опускаю взгляд, из-за слез его силуэт расплывается, смазанный, без четких контуров. Но я не узнаю своего Макара. Это какой-то чужой мужчина. Аура не его, незнакомец. Чужой!