– Я… я не знаю, что сказать, – выдохнула в ответ.

Так ужасно не чувствовала себя ни разу в жизни. Мое состояние было похоже на преддверие смерти. Возможно, именно так ощущают себя те, кто понимает – скоро они просто перестанут существовать. И лишь только мысли о Вадиме помогали мне держаться на плаву.

– Можно посмотреть? – спросила Аля, усаживаясь обратно. – Если скажешь «нет», я пойму.

Я закусила нижнюю губу. Мне хотелось плакать, кричать, реветь от того ужаса, который испытывала в данный момент.

– Да, – хрипло отозвалась я. – Раз уж ты и так в этом всем по самую макушку…

Альбина взяла распечатку и принялась наскоро ее пролистывать. Я жадно смотрела на подругу. Молилась про себя, чтобы она просто сказала, будто все это мне привиделось. Не было никакой «маленькой моей глупышки». Я просто прочла что-то не так…

Сделав глубокий вдох, Аля задержалась на каком-то сообщении. Крепче сжала лист бумаги. Бросила на меня быстрый взгляд, в котором мелькнуло сожаление (совсем не хотелось видеть в нем жалость), снова взялась за чтение.

– Милан… я тоже не знаю, что тебе сказать, – сдавленным шепотом проговорила Альбина, откладывая распечатку в сторону.

– Он мне изменяет?

Как будто я не знала этого и так!

– Да… мне очень жаль, Милаш. Прости, что я…

– Нет! – буквально выкрикнула я, хватая и пряча в сумку листы бумаги, на которых был начертан мой «приговор». – Если хочешь извиниться за то, что ты стала инициатором всего этого – не стоит.

Мой голос дрожал, я все еще чувствовала ту нехватку воздуха, от которой кружилась голова. Руки тряслись, когда я схватила телефон и собралась звонить мужу.

– Подожди, – остановила меня Аля, обхватив запястье ледяными пальцами. – Тебе сейчас нужно очень грамотно себя повести.

Я взглянула на Альбину с ужасом. Да я, черт бы все подрал, думать ни о чем не могу! Только желаю выплеснуть все то, что творилось внутри, на единственного человека, который этого заслуживал – Антона.

– О чем ты говоришь? – процедила я. – О каком грамотном поведении? Единственное, что мне нужно сделать – выставить Семиверстова куда подальше!

– И? – пожала плечами Аля. – Ты устроишь ему скандал, он обзовет тебя истеричкой. Скажет, что его подставили и прочее. Тебе нужно поймать его с поличным. Стрясти как можно больше алиментов. К тому же Вадик… Что он будет чувствовать, если мама без особой причины – а для него причины и нет – выгонит отца из дому?

В словах Альбины была своя истина, но я не могла представить, как буду вести себя с Антоном. Он же сегодня придет домой, ляжет со мной в одну постель… А если захочет исполнения супружеских обязательств?

Хотя, нет. Он же со мной даже не спит.

– Я знаю, Милаш… это очень трудно. Но прошу… просто меня послушай. Выстраивай все так, чтобы минимально в этом всем пострадать.

Я невесело усмехнулась. Отерла жгучие слезы, набежавшие на глаза. Легко сказать…

– Я и так выпотрошена донельзя. Уже пострадала по максимуму, – призналась Але.

– Понимаю. И буду рядом, если это нужно.

Кивнув, я вновь открыла сумку и, порывшись в ней, вынула визитку Лемешева. Одно дело, когда он явился ко мне, словно черт из табакерки, как человек, пришедший разрушить мою жизнь и, вероятно, оболгать Антона. Совсем другое, когда у меня на руках были доказательства правдивости его слов.

– Будешь звонить? – уточнила Аля, указав на прямоугольник в моих пальцах.

Я немного подумала, после чего ответила:

– Именно. Пусть встретится со мной и расскажет все подробности. Я имею полное право знать их. И рассказать все мне может только он.

– Милана? Скажу сразу, я весьма удивлен, – произнес Роман Юрьевич, встречая меня в ресторане, где и назначил встречу.