– Как он? – Билл понизил голос. – Большинство после такого обратились бы к своему врачу с просьбой выписать какой-нибудь наркотик, чтобы забыть о случившемся.

– Думаю, ему это приходило в голову, – согласилась Мерси. – Раньше ему уже пришлось пережить подобный ад. Тогда он чуть не бросил службу, но в этот раз, похоже, неплохо справляется. Благодаря прошлому печальному опыту, увы.

– Никто не обвинит его, если он отступится.

– Не такой он человек.

– Вижу, – Билл встретился с Мерси взглядом. – Но он все равно может сломаться. Он же не Капитан Америка.

Трумэн часто носил футболку с Капитаном Америкой. Мерси считала, что ему идет.

– Вообще-то это его самое точное описание. У Капитана Америки есть сентиментальная струнка, он очень человечен. И да – он может сломаться.

Она взглянула на Трумэна, стоящего неподвижно, понимая, что тот сейчас сражается с невидимыми демонами. Инстинкт подсказывал подойти и предложить помощь, но она осталась на месте. Когда понадобится, Трумэн попросит сам.

От нее требуется лишь быть рядом.

Сидя в отделении ФБР в Бенде, Мерси обхватила руками кружку с горячим кофе, но пить не стала. От кофе уже передоз. Дарби заметила это и поинтересовалась, не хочет ли Килпатрик сока. Мерси отказалась от предложения аналитика: она устала перекусывать и запивать на бегу. Именно так она питалась две недели в Куантико, а с момента возвращения у нее даже не было времени заскочить в продуктовый магазин. Тело протестовало против ненормального режима питания.

Мне нужно неделю есть только свежие овощи и мясо лучших коров.

Она и представить не могла, что когда-нибудь станет таким клиентом – из тех, кто допытывается у официанта, натуральная ли цыплячья грудка лежит на тарелке. Но, уехав из дома в восемнадцать, вскоре заметила, что у еды другой вкус. Мерси выросла на мясе домашних животных, зарезанных отцом, и на овощах, выращенных собственноручно или друзьями семьи. После нескольких месяцев полуфабрикатов организм взбунтовался, и ей пришлось научиться находить местные источники натуральных продуктов.

Пару раз она ставила Трумэна в неловкое положение своими вопросами в ресторанах. Тот быстро научился водить ее в подходящие места, где не придется краснеть и прикрываться меню, пока Мерси допрашивает поваров.

Она вспомнила булочку с корицей, которую купила утром на заправке.

Иногда я бываю лицемеркой.

Эдди плюхнулся на соседнее сиденье. Его волосы не были идеально уложены, как обычно, – как будто за последний час он их постоянно ерошил. Под глазами темные круги.

– Как дела? – поинтересовалась Килпатрик.

– Хреново. Последние два дня общался с семьями Ральфа Лонга и Дэймона Сандерсона.

– А-а-а, – Мерси испытала прилив сочувствия. Она видела фотографии ребенка Дэймона: ее сердце едва не разорвалось. – Их поддерживают?

– Рядом вьются тучи родственников, – ответил Эдди. – Не уверен, хорошо ли это. Мне кажется, жене Дэймона хочется побыть одной.

– Какие-то зацепки есть?

– Практически нет. Сейчас расследую драку в баре, которую остановил Лонг за два дня до смерти. Тогда один мужчина угрожал ему. Лонг составил рапорт, но пока я не нашел этого человека. Никого не арестовали.

– Это можно назвать зацепкой с очень большой натяжкой, – заметила Мерси. – Любой пьяный будет ругать того, кто помешал ему развлекаться.

– Да, я тоже так думаю. Вечером поговорю с барменом и хозяином бара. Выясню, что они помнят о том инциденте, а еще надеюсь раздобыть записи с камеры.

– А что насчет Сандерсона?

– Никаких зацепок. Все, с кем я разговаривал – а это с полдюжины людей, – уверяют, что он был просто ангелом. У него не было врагов.