– Я тоже тебя люблю – в голосе подозрение и сомнение, – у тебя всё в порядке?

«Ля, вот-же дурак! Она теперь волноваться будет. Это-же МАМА!» – Да, всё хорошо.

Мамы носят нас внутри себя девять месяцев. В это время с их телами происходят всякие метаморфозы, не всегда хорошие. Потом они нас рожают. В муках, по-библейски. Бывает, что по несколько часов. Потом они нас кормят соками своего тела, таскают нас на руках, укачивают, играют с нами, болтают с нами, рассказывают нам сказки. Мамы знают нас гораздо дольше, чем мы знаем себя, и знают гораздо больше о нас, чем мы знаем о себе. Они нас насквозь видят. Буквально. И если кому-то кажется, что он обманул свою маму – не обольщайтесь, это ваша мама позволила вам думать, что вы её обманули.

С отцами всё по-другому. Отцы считают, что главная их задача – притащить свежеубитого мамонта в пещеру, бросить его на пороге и, издав победный рык, завалиться на диван с пультом от телевизора. А мама идёт к туше мамонта, сдирает с него кожу, срезает мясо, крутит фарш, делает котлеты, варит борщ и прочее. При этом не важно, устала она или нет, работала она или отдыхала весь день.

– Ты выпил что-ли?

– Ну чуть-чуть шампанского с ребятами. По бокальчику. – шампанское мы и правда пили. Я – из чисто спортивного интереса. Сравнить вкус советского шампанского из СССР со вкусом шампанского, который я помнил. Никакой разницы, скажу я вам.

– Ладно, иди, веселись. Сильно не наклюкайся.

– Пока – я повесил трубку.

Боже, как я скучал по ней! Вот так-бы говорил и говорил. Мама умерла, когда мне было тридцать восемь. А я даже не знал и на похороны не приехал. А узнал в новогоднюю ночь, когда позвонил поздравить, от брата с сестрой. И позже, когда приезжал в родной город, всеми силами избегал ходить на кладбище. Так сохранялась иллюзия, что она ещё жива, просто мы не видимся, потому что мне некогда.

Я вернулся к Ленке.

– Чёт долго ты.

– Да, понимаешь, девушку встретил на улице. Симпатичную и одинокую. Пока до дома проводил, пока до квартиры, пока до кровати, так время и пролетело.

– Да вы – ходок, молодой человек. Ко мне только со справкой из вендиспансера теперь.

– Да ладно, я же осторожно. Всего на полшишки.

– Ладно. Что-то вымотал ты меня сегодня. Может спать пошли?

– Пойдём. Давненько я тебя голую не видел.

– Нет, Слав, просто спать. Завтра вставать рано. Надо покрывало постирать, вещи собрать, на поезд успеть.

– Всё-всё, обещаю не трогать. Но хоть смотреть-то можно?

Ленка уснула, кажется, ещё не коснувшись головой подушки. Лежала рядом со мной голая и сопела в две дырки. А я смотрел на неё и всё перебирал прошедший день с момента, как очнулся возле дерева. Пытался понять, что-же это – сон, похожий на явь? Или сном была вся предыдущая жизнь. А как-же моя жена, мои дети. Я ведь их люблю. Получается, их ещё нет? А как-же нет, когда я их знаю, помню. Помню с момента их рождения, помню все глупости, которые они совершили, все несчастья, которые они нам с женой принесли. Женился я когда мне было уже тридцать пять, и жена была на пятнадцать лет моложе меня. Вот такая вот причуда жизни. Она родила мне троих замечательных детей. И теперь вот, получается, всего этого не было?

Так и не придя ни к какому выводу, я повернулся к Ленке лицом и, закрывая глаза, подумал: «Если завтра проснусь с ломотой в пояснице – значит всё сон».

Первое, что я почувствовал проснувшись, была ломота в пояснице. «Ну вот и сказочке конец. Эх, жаль. Но всё равно, оттянулся, пусть даже во сне. Девчонку интересную повалял, молодым себя почувствовал. Будет что на свалке вспомнить, как говаривал один киногерой. Хорошо, но мало». Открыл глаза и взглядом упёрся в Ленкино спящее лицо. «Не понял». Я аккуратно, не шевелясь, попытался оглядеться. Ну, да, Ленкина квартира, какой я её запомнил. Никаких стоек для капельницы, никакого больничного интерьера. «Так чего-же спину ломит? А, ну-да, длительная нетипичная нагрузка. Мы с Ленкой вчера не меньше часа активно пёхались. Ну, что решаем? Получается, что это – самая настоящая, неподдельная явь, ни о каком сне речи не идёт. Или идёт? Короче, чтобы не терзаться, буду относиться к тому, что происходит, как к настоящей жизни. По крайней мере до тех пор, пока кто-то или что-то не докажет мне обратное».