Ким открыл было рот, чтобы возразить, но профессор жестом остановил его.

– Мы не станем сигать с крыши. Город должен жить, должны сменяться поколения. И однажды решение найдется. За сотни лет мы значительно продвинулись, и ты продолжишь эту работу.

Старик зашелся долгим кашлем и приложил к лицу кислородную маску.

– На сегодня даю тебе отгул, – закончил он, отдышавшись.

Ким вышел из профессорского блока, вызвал лифт, нажав на кнопку этажа общежития. У дверей своей комнаты он задумчиво повертел в руках ключ и вернулся к лифту. Спустившись на первый этаж, прошел по застекленному холлу на улицу и вызвал самоходный экипаж.

Бричка медленно катилась по еще пустому городу. Разноцветными рядами тянулись дома, с едва уловимым шуршанием двигались бугристые панели крыш, ловя первые солнечные лучи. Все выглядело прежним, но в то же время другим. Мир навсегда изменился.

Накатила усталость. Когда начались поля, Ким поднял крышу брички, откинулся на сиденье и тут же уснул. Ему снились знакомые городские кварталы, превратившиеся в запутанный лабиринт. Ким искал выход, но все больше и больше терялся в переплетениях улиц.

Он проснулся, когда бричка прошла заданный маршрут и звякнула сигналом остановки. Ким опустил крышу и оглядел бордовую равнину. Все выглядело так же безжизненно, как и двадцать лет назад, только в пятистах метрах виднелся еще один самоходный экипаж.

Ким спрыгнул на сухую растрескавшуюся глину и пошел вперед, пока не увидел радужную поверхность купола. Если не знать, можно и не догадаться, что это прочная стена, отделяющая город от остального мира. Ким подошел вплотную и уперся ладонями в упругую пустоту. Как в далеком детстве, купол мягко отталкивал руки.

По ту сторону прозрачной преграды тянулась голая бордовая земля, сливаясь у горизонта с ярко-желтым небом. Ким вздохнул и двинулся вдоль радужной стены ко второй бричке. Когда до машины оставалось несколько метров, из-за нее вышел мужчина средних лет в сюртуке и фуражке почтовой службы.

– Вечер добрый! – Почтарь приветливо улыбнулся, протягивая руку. – У нас пикник. Выпьете с нами?

Ким пожал крепкую горячую ладонь и действительно увидел за бричкой плед со снедью, а на нем – молодую женщину и мальчика лет пяти. Видно, ребенка вывезли в первое путешествие к куполу. Ким кивнул, принимая предложение. Глава семейства достал чистый бокал, налил в него вина и протянул Киму.

– Из семейных запасов! – Почтарь с гордостью улыбнулся. – Открываем только на пикниках у купола.

Женщина поднялась с бокалом вина в руке. Мальчик остался сидеть, с интересом наблюдая за взрослыми.

– За что пьем? – Ким обвел взглядом семейство.

– Конечно, за купол! – воскликнул глава семейства. – Пусть купол вечно защищает нас от монстров пустоши!

– Пусть! – эхом отозвался Ким, глядя на проступающие в небе бледные серпы лун-близнецов.

Вся земля полна славы Его! (Ис. 6:3)

Я уткнулся в его плечо и плакал. Горечь неминуемого расставания поднималась комом из груди, превращаясь в соленые слезы. Мокрое пятно на рубашке – все, что останется от нашей дружбы. За прошедшие годы он воспитал из меня первоклассного пилота. Теперь пора улетать. Плакать – непрофессионально. Раньше я бы получил нагоняй за неумение управлять эмоциями и гасить чувства, но в то утро он молча обнял меня, позволяя мне выплакаться.

Сеятель (так он называл себя) появился в городе в канун столетия слияния лун-близнецов. Обеспеченный горожанин в возрасте около тридцати, с правильными чертами лица и бугрящимися мускулами под складками одежды, он собирал беспризорников с улиц, давая им еду и кров, мне же заменил отца.