– В Уплисцихе, красавица! – отвечал тот. – В пещерном городе, где жил когда-то могучий и смелый народ картли…

– Кто вы? – снова обратилась она с вопросом к Кериму, едва расслышав его ответ.

Неуловимая улыбка пробежала по лицу горца.

– Разве ты не знаешь, красавица, что в горах Кавказа не спрашивают имени встречного? Ведь я не спрашиваю тебя, почему ты, девушка, носишься в такую ночь в горах, одетая джигитом.

– И напрасно! – вскричала девочка, и ее черные глаза сверкнули чуть заметной усмешкой. – Только барантачи и душманы скрывают свое имя… А я – я племянница знатного и известного русского генерала князя Георгия Джавахи и его приемная дочь, я могу сказать мое имя: меня зовут Нина бек-Израил. Слышал, ага?

И на бледном личике девушки отразилось столько гордого достоинства, что горцы невольно должны были убедиться, что она сказала правду и что это дитя принадлежит к знатному аристократическому роду.

– Я не останусь в долгу у тебя, княжна, – произнес со своей обычной тонкой усмешкой Керим, – и тоже назову себя, чтобы не слышать от слабой женщины, почти ребенка, упрека в трусости. Не простой барантач пред тобой, красавица. Я – Керим-Самит бек-Джемал, из аула Бестуди.

Едва молодой горец успел закончить свою фразу, как бледное личико девочки покрылось густым, ярким румянцем.

– Бек[14] Джемал-Керим, вождь душманов? Глава разбойничьих шаек, наводящий ужас чуть ли не на весь Кавказ? Тот, за поимку которого назначена огромная сумма, которого ищут казаки в горах, для которого давно приготовлена тюрьма, Керим-Джемал-ага – это ты?!

– Я! – спокойно произнес красивый горец и, скрестив руки на груди, посмотрел прямо в лицо Нины, как бы наслаждаясь произведенным на нее впечатлением.

– Ты? – только и могла выговорить княжна. – Ты – Керим, тот Керим, который грабит мирных путников, врывается в селения добрых людей и…

– Это ложь! – вскрикнул молодой бек и топнул ногой, обутой в мягкую чувяку, – это ложь! Кто говорил тебе все это, княжна?

– Кто говорил! – пылко подхватила Нина, и ее большие глаза загорелись неспокойными огоньками. – Дядя Георгий говорил мне это, моя старшая названая сестра Люда говорила, знакомые, слуги, все… все… Весь Гори знает твое имя, твои ужасные подвиги… Весь Гори говорит о том, как ты проливаешь кровь невинных… Говорят…

– Они лгут! – сумрачно произнес бек-Джемал. – Видит Аллах, они лгут! Керим-бек не барантач-душегуб, не душман-разбойник. Керим не жаждет наживы. Он пальцем не тронет честного горца… Только тех, кто нажил себе богатство ценой крови и обмана, того не пощадит Керим… И выпустит нищим байгушем[15] из своих рук… Я мог бы доказать тебе еще много истин, но Пророк свидетель: не было еще случая, чтобы Керим оправдывался перед кем-либо, а тем более перед лицом девушки, ребенка… Помолчим об этом… Да и время отдыха… Гроза миновала. Звезда Ориона зажглась на небе, и тихий ангел сна снисходит на природу. Спи, княжна. Боль утихнет за ночь, и ты проснешься с зарей, свежая и прекрасная, как роза Востока…

И с этими словами он ласково кивнул ей головой.

– За ночь… Но разве я должна буду провести здесь ночь?

– Или ты боишься? – снова тонко усмехнувшись под своими черными усами, спросил Керим.

– Я ничего не боюсь, – гордо ответила девочка. – Нина бек-Израил не знает, что такое страх… Я не хвалюсь, Керим, – хвастливости не было еще в роду нашем. Ты сам говоришь, что ты родом из аула Бестуди. Значит, ты должен знать моего деда, старого Хаджи-Магомета…

– Чудесный старик ara-Магомет, да продлит Аллах его род до конца вселенной! – почтительно произнес молодой горец.