– Хельга проводит сканирование, Дмитрий снимает данные с обруча, остальные ко мне, – сказал капитан.

Оставив медика колдовать с приборами, экипаж вышел из медблока. Сян и Киприянов направились обратно в рубку, а Дмитрий понес гаджет в мастерскую – небольшое помещение, где хранились инструменты механиков, мелкое подручное оборудование и заряжались ремонтные боты.

Ожидая подчиненных, капитан Волков задумчиво смотрел на расчерченный квадратиками экран, куда были выведены картинки со всех камер наблюдения на корабле. Он видел, что Хельга суетилась в медицинском отсеке, подключая мини-томограф для сканирования тела умершего, что Дмитрий почти дошел до мастерской, что Ким Сян и Киприянов идут по коридорам, при этом девушка шла впереди бортмеханика, поэтому на камерах они были в разных секторах-«окошках». Возле жилого сектора коридор был пуст, третья смена спала в блаженном неведении о недавних событиях.

Вдруг на одном из экранов капитан заметил дополнительное движение. Это был сектор недалеко от двигателей. В пустом коридоре маячила чья-то тень. Капитан щелчком кнопки развернул видео с этой камеры на весь экран и подался вперед, вглядываясь в нечеткое изображение. Дальняя часть коридора оканчивалась тупиком, обычно хорошо освещенным, но сейчас там царил сумрак, в котором явно вырисовывалась высокая фигура, более темная по сравнению с фоном. Фигура стояла, покачиваясь. Или это помехи пробегали по экрану? Солнечная буря иногда сказывалась на оборудовании корабля, хотя внешняя обшивка была хорошо экранирована от излучения светила.

Капитан до рези в глазах пытался разглядеть, кто это, заодно в уме перебирая трех оставшихся членов экипажа и прикидывая, кто мог нарушить режим: муж Сян, биолог Ким Донг, и робототехник Ксения были низкорослыми, это не мог быть кто-то из них, оставался второй пилот, Борис Ященко. Он был таким же статным и широкоплечим, как погибший Игорь.

В годы учебы – а они втроем с капитаном Волковым были на одном курсе космической академии – Игоря и Бориса иногда принимали за братьев, а со спины часто путали, тем более, что в академии курсанты все были коротко стрижены. После выпуска Игорь отрастил волосы максимально допустимой длины – до середины шеи на затылке и челку до бровей. Чтобы в невесомости волосы не стояли дыбом, он покрывал их каким-то специальным гелем, так что прическа у него всегда была безупречна.

По уставу космонавтам обоего пола предписывались короткие прически, потому что нелепые несчастные случаи, связанные с длинными волосами и окончившиеся смертью, уже вошли в историю космонавтики: неплотно прилегающий шлем из-за торчащих наружу волос, растрепавшиеся пряди под шлемом, попавшие в дыхательные пути, и тому подобное. После таких случаев прически стали регламентировать, а космонавтов, побритых налысо, прибавилось.

Второй пилот Борис стригся коротко, как в академии, так что теперь со спины их с Игорем легко можно было различить. Ну, и на лицо они не были похожи: у Игоря были впалые щеки и прямой нос, как у греческих статуй, а у Бориса лицо было круглым, с курносым носом и еле заметными веснушками.

Прикидывая, что могло сподвигнуть второго пилота нарушить режим, Волков продолжал вглядываться в экран. Внезапно скачком, без видимого перехода, фигура оказалась на несколько метров ближе, попав в освещенную часть коридора возле видеокамеры. Широкая спина в бежевом комбинезоне, который экипаж носил на борту, черные волосы до середины шеи. Человек обернулся и с широкой улыбкой посмотрел прямо в камеру. Это был первый пилот Игорь Бортников, которого только что мертвым отнесли в медблок. Улыбка на его лице в сочетании с неестественно широко открытыми глазами вызывала ощущение безумия.