– Я, Вий, а это-Эстел, из соседнего сегмента. Ваш начальник пропал, на телефоны не отвечает, служба безопасности не может найти его следов.

Внешне, глава конторы был сдержан, а его глаза метали гром и молнии, он, с трудом сдерживал эмоции, поэтому вскоре вышел, оставив нас с Эстелом.

Эстел из открытого сейфа, достал наши дела, полистал, посмотрел на нас, сбившихся в стадо, посреди комнаты. Глаза его опять начали наливаться кровью. Потом он обратил внимание на конверт, лежащий на столе, внимательно осмотрел его, покрутил, вскрыл, понюхал конверт, достал письмо и дал мне его зачитать вслух. Сам развалился в кресле, прикрыв глаза шляпой, приготовился слушать. Я то и в школе, не особо дикторским талантом обладал, но тут решился постараться, чтобы не разозлить неадекватного демона.

***

–Сколько себя помню, я всегда жила в городе. Я родилась и выросла, в окружении стен многоэтажных домов, асфальтовых дорог, с мигающими светофорами, магазинами, с вечно меняющимися вывесками, хозяевами и продавцами. Из окна маленькой комнатушки, в которой мы жили с мамой, была видна парикмахерская, я любила наблюдать за таинством, творящимся внутри этого сказочного дворца. Мастеров, создающих красоту причёсок, я представляла феями, и мечтала, что когда вырасту, непременно буду парикмахером. В садик я не ходила, и сколько себя помню, я была одна. Одна была в доме, одна была в школе, даже получив диплом инженера-системотехника, я была одна. С компьютером я подружилась в институте, устроившись лаборанткой на пол ставки. С матерью стали видеться всё реже, в конце концов, она посчитав, что выполнила свою миссию, вырастив и выучив меня, со своим очередным бойфрендом рванула в Италию, на заработки. Меня нашла бабушка, по-отцу, она жила в пяти остановках от города. Мама никогда меня к ней не возила, я даже не знала, что у меня была бабушка. Пару раз только слышала, что мама кого-то ведьмой назвала, с отцовой стороны, но не придала этому значения. Я впервые ехала в гости к родной бабушке, которая прижималась ко мне и говорила, что только этим и жила, ждала, когда я вырасту. Бабушка была невысокого роста, и если-бы не седые волосы, то издалека, её можно было принять за девочку. У бабушки было доброе лицо и совсем не было морщин. Электричка подвезла нас к посёлку, в котором, и жила бабушка. На перроне даже вокзала не было. Был навес от дождя, переход над железной дорогой и выцветшее на солнце название остановки, которое даже прочитать нельзя. Оказывается, бабушка жила не в самом посёлке, а в хуторе, недалеко от дачного магазина. У бабушки был кот, который не совсем был кот, и гусь, которого бабушка называла «Председатель». Кот, он как все коты, мяукал и ластился, а гусь-очень обидчивый был, бабушка предупредила, не злить его, может и покусать. Мне нравилось, у бабушки в гостях мне нравилось, я привыкла к студенческой неприхотливости, а здесь у меня была королевская постель, с двумя пуховыми подушками, вся комната утопала в аромате трав, которые в подвешенном виде, сушились по углам, среди трав, краснели ягоды калины и рябины, в кладовой, я видела вязанки лука и чеснока. Это то, что бросалось в глаза. Утром меня ждал жбан холодного молока. Я, с удовольствием, отпила, прямо из глиняного кувшина, губами разгоняя, сгустившуюся в погребе сметану. Хозяйства бабушка не имела, но вековая привычка осталась, она сидела на лавочке и кормила слетевшихся птиц, рассыпая, купленное в магазине пшено, с добавленными крошками хлеба. Она что-то рассказывала птицам, объясняла, как будто они могли её понять? Я потянулась, и вышла на порог, в ночной рубашке. Бабушка заметила меня, всплеснула руками: