– А сиськи тебе не мешают, ножи доставать?

(Когда меня кто-то пытался упорно вывести из себя, я всегда вспоминала этот цыганский ляпис, сразу на душе становилось весело, легко и я игриво выходила из любой ситуации, которую мне пытались слепить интриганы.

– Херня война-думала я-лишь бы сиськи не мешали…)

Наконец Немой открыл глаза, но все почему-то уставились на меня. Мне как-то стало неловко, я покраснела, мне казалось, что стою перед обоймой голая, и все думают, что Немой…, что мы с Немым… Втора, не считай людей глупее себя, они знают про ментал, про то, что мы общаемся. Им еще Интеграл рассказал. Успокоил меня Немой.

– Я нашел решение…, но мне нужна будет твоя помощь…Я боюсь.

– Успокойся, объясни, что надо.

Я попыталась вывести диалог из зоны эмоций, в более конструктивное русло. Но получалось не ахти – все переживания Немого переплелись с картинками, был хаос, паника. Да простит меня Михалыч, – подумала я, и отвесила Немому такую оплеуху, немного не рассчитав удар, поранив ему губу, из уголка которой лилась кровь. Зато ментал заработал, как надо. Все молчали и смотрели на меня, лишних вопросов у нас не принято было задавать. Есть командир, все остальное – так надо.

– Ты сможешь?

– Прощупала я реакцию восьмого.

– Я смогу-ответил он, и ничего лишнего, никаких обид, никаких нареканий.

– Что надо?

В глаза, спросила я Немого.

Он объяснил. Надо было выполнить привычную работу, которую не раз уже выполняли обоймой. Чудеса не делаются просто, даже в цирке. Надо было корректировать работу Немого, он в общих чертах описал, что хотел сделать, но он не мог охватить весь объем местности, не мог держать всю картину, ему надо было подсказывать, иначе иллюзия могла развалится, как карточный домик. Он вспомнил свои проделки, когда ему помогал Интеграл, который даже мыслил объемом. Я, по просьбе Немого, проинструктировала каждого, потом еще индивидуально, каждого курсанта. (так нас называли военные). Немой сидел рядом, согласно кивал, если чувствовал, что инструктируемый, что-то не догонял, мотал головой и переходил на ментал. Я объясняла повторно. В конце концов раскидала все обязанности. Незаметно подходим ближе, находим место для засады, Цыган и Гюрда наблюдают за иллюзией, информацию о каких-либо изменениях, деформациях общей иллюзионной картинки передается мне, я ее ретранслирую в ментале для Немого. Немой предупредил, что ментальный удар будет сильный – Защищайся Втора, как сможешь, я могу сжечь тебя. (Как я потом пожалела, что не восприняла эти слова, проигнорировала, не обратила внимания. Фактически, после ментальной атаки, я превратилась в живой труп, как меня ребята доперли до взлетной полосы, как очутилась в Запорожье? Ничего не помню. Не помню и молдаванку, пожалевшую меня, смогшую разблокировать мою память. Я просто заново родилась в Запорожье, в котором провела так много-много времени, что успела и возненавидеть этот хитрожопый город и полюбить мудрость Днепра и плавных переливов его голоса.)

– Работаем!

– И обойма, по команде, побежала.

Первым был Цыган, определял и пробивал маршрут обоймы, с интервалом в пять метров, мы, как стая волков, приближались к назначенной цели. Старались, чтоб нас не заметили с противоположной стороны моста. Я замыкала стаю. (Это построение у нас выработалось годами, обошлось как-то даже без Чапаевской картошки). Вдруг Цыган замер.

– Все приехали,– сказал он, – дальше перебежками и по – пластунскому.

И осторожно пошел вперед, приседая в определенных местах, а кое – где переползая, как врожденный казацкий пластун. Мы повторяли его движения, как бы, перекривляя пятого, но только это, уже был не тренировочный полигон, а наши телесные упражнения-не детская игра. Любое неосторожное движение, стоило бы нам жизни. Цыган вел нас к возвышенности, с которой просматривается территория с обеих сторон моста. В горах искать возвышенность? Нонсенс! Да легко! Цыган только и занимался в жизни, что искал возвышенности. (Не любил он почему-то оседлость, равнину, чужд ему был спокойный образ жизни.) Вскоре мы уже вили гнездо. Вся пятерка рассыпалась по своим позициям. Я отдала приказ: