Метод привлечения старого поколения к работе был одним из наиболее понятных для меня. Многие другие Родион просто не считал нужным раскрывать.
Человек загадочный и даже в чем-то могущественный в своей работе, в быту Родион казался мне сущим ребенком, недалеко ушедшим от собственного маловозрастного сынка Тапика. Отличала его уникальная рассеянность, благодаря которой он мог назвать меня Иваном Петровичем, вежливо раскланяться с нагло ввалившимся в его кабинет шарпеем Счастливчиком или – в период обдумывания какого-нибудь важного дела – съесть комнатное растение. Следить за собой он не умел или не хотел. Мне приходилось совмещать обязанности секретарши, частного детектива, а часто няньки и уборщицы, когда босс в интеллектуальном угаре бросал сигарету на пол, ставил свои туфли на вешалку или поливал кетчупом клавиатуру своего ноутбука, благодаря чему два несчастных компа таким манером отправились на свалку.
Впрочем, все это не мешало боссу быть одним из лучших детективов столицы. И потому я совершенно не удивилась, когда узнала, что отец банкира Маминова является крестным моего босса, а крестной матерью – жена бывшего бонзы коммунистического Политбюро.
Вот такое неожиданное родство через церковь.
Глава 2
Подготовка к банкету шла полным ходом. Босс раскопал где-то костюм, который, по всей видимости, отбил у проклятых буржуинов еще дед Родиона в Гражданскую. Одна штанина была трачена каким-то грызуном, ко всему прочему от костюма несло затхлым, лежалым запашком, а также нафталином и почему-то керосином. Босс побрызгался духами «Кензо» и подумал, что теперь он совершенно готов для торжества. В сочетании с нафталином и керосином аромат духов приобрел совершенно неповторимые оттенки.
Мне пришлось долго убеждать Родиона Потаповича, что это совершенно не годится, а потом я буквально поволокла его в бутик, где были куплены прекрасный черный костюм, туфли и галстук. Поразмыслив, я заставила купить босса также и белую рубашку, поскольку резонно предположила, что рубашки-то у Шульгина имеются, но их белизна весьма сомнительна.
Но мои усилия едва не пошли прахом, когда босс, примерив дома обновки, заявил, что в таком виде он напоминает самого общипанного контрабасиста из струнно-духового оркестра. Я возразила, что обычно контрабасисты – люди выдающиеся хотя бы в смысле физических данных, потому что не каждый способен таскать упомянутый смычковый музыкальный инструмент. После этого я заявила, что те тапочки едва ли не на картонной подошве и с бумажными стельками, которые надел на себя босс вместо купленных в бутике туфель, годятся разве что трупу, но уж никак не живому и умному человеку, к тому же собравшемуся на блестящее торжество к видному в столице человеку. Я призвала в свидетельницы Валентину, но та продолжала играть роль клуши и потому ничего не сказала, кроме как: «Кажется, сыночек разревелся», всплеснула руками и умчалась, гремя домашними тапками.
Да, моя подруга сильно изменилась с тех пор, как вышла замуж и родила. И кажется – не в лучшую сторону…
Я прокляла все на свете, пока собралась сама и проследила, чтобы босс был в порядке. Он наконец-то взялся за ум. Надел стильные очки в дорогой оправе, которые он неизвестно зачем держал в нижнем ящике стола, и облачился в купленный черный костюм. И приобрел определенное сходство с известным голливудским режиссером Стивеном Спилбергом. При этом кинематографическая ипостась Родиона Потаповича Шульгина улыбалась так, будто только что огребла очередной «Оскар».
– Вот это уже совсем другое дело, – с удовлетворением сказала я. – Прекрасно выглядите, босс. Вот теперь вы в порядке.