Лорэн погладила Марсию по лбу и закрыла голову ребенка зеленой простыней, после чего покинула операционную.

Норма смотрела, как она удаляется по коридору. Покачав головой, она выключила свет над операционным столом. Помещение погрузилось в темноту.

Артур набрел на свое счастье на четвертом этаже огромного магазина: поводок-рулетка, который наверняка порадует мисс Моррисон. В ненастные дни она сможет оставаться под козырьком, скрытая от дождя, меж тем как Пабло будет всласть шарить на обочине.

Артур отошел от кассы в центре зала, где расплатился за свою покупку. Ему улыбнулась женщина, выбиравшая мужскую пижаму. Он улыбнулся в ответ и направился к эскалатору. На механической лестнице на плечо легла легкая рука. Артур оглянулся, женщина спустилась к нему на одну ступеньку.

Из всех своих любовных связей он сожалел всего об одной…

– Не говори, что не узнал меня, – сказала Кэрол Энн.

– Прости, я был занят своими мыслями.

– Знаю. Мне известно, что ты жил во Франции. Тебе полегчало? – осведомилась она сочувственным тоном.

– Да, а что?

– Я узнала, что та девица, из-за которой ты от меня ушел… В общем, что ты овдовел, какая жалость…

– О чем это ты болтаешь? – воскликнул пораженный Артур.

– В прошлом месяце я столкнулась на одном коктейле с Полом. Мне действительно очень жаль.

– Я в восторге от встречи с тобой, но, к сожалению, немного опаздываю, – бросил Артур.

Он хотел уйти, но Кэрол Энн вцепилась ему в рукав и гордо показывала кольцо на пальце.

– На следующей неделе мы отмечаем первый год нашего брака. Помнишь Мартина?

– Смутно, – отозвался Артур, огибая парапет и торопясь к эскалатору, ведущему на второй этаж.

– Ты не мог забыть Мартина. Он же капитан хоккейной команды! – с упреком и гордостью сказала Кэрол Энн.

– Ах да, высокий блондин!

– Наоборот, брюнет.

– Ладно, брюнет, но ведь высокий?

– Еще какой!

– Вот! – И Артур уставился на носки своих ботинок.

– Значит, ты так и не устроил свою жизнь? – продолжила Кэрол Энн с состраданием.

– Отчего же, устроил, а потом расстроил. Подумаешь, жизнь! – Артуру было все труднее сдерживаться.

– Неужели ты будешь утверждать, что такой парень, как ты, до сих пор холост?

– Нет, я не буду этого утверждать, потому что ты все равно забудешь все это через десять минут. И потом, это совершенно не важно, – пробормотал Артур.

Снова парапет, снова надежда, что Кэрол Энн надо будет что-то купить на этом этаже, но она потащилась за ним дальше, вниз.

– У меня куча незамужних подружек! Если придешь на наше празднование, я познакомлю тебя со следующей женщиной твоей жизни. Я неподражаемая сваха, у меня попросту дар угадывать, кто кому подходит. Ты по-прежнему любишь женщин?

– Я люблю одну! Спасибо, приятно было с тобой встретиться. Передавай привет Мартину.

Артур помахал Кэрол Энн и бросился от нее прочь. При виде витрины с французской косметикой известной марки его посетило воспоминание, такое же приятное, как аромат духов, которые продавщица демонстрировала одной из покупательниц. Он закрыл глаза и вспомнил, как шагал однажды здесь, одержимый любовью невидимой, но сильной. Он был тогда счастлив, как никогда прежде в жизни. Полный этих воспоминаний, он шагнул в барабан вращающихся дверей.

Опомнился он на тротуаре Юнион-сквер. На манекене в витрине было выставлено вечернее платье, элегантное и собранное на талии. Тонкая деревянная ручка легкомысленно указывает пальцем на прохожего. Собственная обувь в оранжевых отблесках солнца кажется невесомой. Артур неподвижен, мысли его далеко. Он не слышит несущейся на него сзади мотоциклетной коляски. Мотоциклист потерял управление на повороте Полк-стрит, одной из четырех улиц, вливающихся в большую площадь. Он пытается объехать женщину на переходе, чуть не падает, мотоцикл несет юзом, мотор оглушительно ревет. Людей на улице охватывает паника, мужчина в костюме бросается на мостовую, чтобы увернуться от мотоцикла, еще один отскакивает назад, женщина кричит и прячется за кабиной телефона-автомата. Коляска влетает на тротуар, обрушивает рекламный щит, но парковочный автомат, принимающий на себя следующий удар, прочно вделан в асфальт, и от столкновения с ним коляска и мотоцикл разделяются. Коляску ничего больше не удерживает, она подобна снаряду и формой, и скоростью полета. Она врезается Артуру в ноги, отрывает его от тротуара и подбрасывает в воздух. Время замедляется, течет неторопливо, похожее на ничем не нарушаемую тишину. Обретший свободу мотоцикл влетает в огромную витрину, и она взрывается мириадами осколков. Артур катится по тротуару и ударяется о руку манекена, лежащего теперь на стеклянном ковре. Его глаза заволакивает пелена, свет меркнет, во рту появляется металлический привкус. Артуром овладевает оцепенение, ему хотелось бы сказать людям, что произошла дурацкая случайность. Но слова застревают в горле.