Поверить не могу, что я это делаю, но, как говорится, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я листаю форумы, как сумасшедшая, вооружившись записной книжкой. Сама толком не знаю, что именно ищу, просто записываю все свои вопросы, мысли и любые ценные обрывки информации, которые попадаются. Был ли у мамы СЧИВ? Почему я все время вижу ее в воспоминаниях? Пытаются ли мои исчезновения мне что-то сказать? Вопросы копятся, накладываются друг на друга, и становится вообще непонятно, какой мне нужен ответ, – вот такое чувство. Понятно одно: я в поиске. Но форумы не безграничны, мне нужно что-то большее.

Я сижу с ноутом на диване в гостиной и ввожу новый поисковый запрос: Коул, СЧИВ, документальный фильм.

Его документалка всплывает первой же ссылкой. Это двадцатиминутный ролик на «Ютубе». Называется «Незримая реальность синдрома чувственного искривления времени».

Курсор застывает над ссылкой. Божечки. Неужели я добровольно себя этому подвергну? Поколебавшись, все же нажимаю. Ролик начинается нарезкой из разных фильмов о путешествиях во времени сначала с обычной скоростью, а потом быстрее, быстрее, быстрее – и внезапно все обрывается черным экраном.

«Путешествия во времени, – узнаю я голос Коула. – Мы знаем, как их изображают фантасты. Но каковы они в реальности?»

За кадром начинает играть музыка из сериала «Секретные материалы», а в кадре – подсъемка[4] обычных людей, идущих по улице.

«Синдром чувственного искривления времени. Состояние, при котором люди перемещаются назад во времени, в свои воспоминания, под воздействием одного из пяти триггерных ощущений: зрительного, звукового, обонятельного, вкусового или тактильного. Там им приходится бороться с искушением переделать прошлое и поменять ход истории для всего человечества. Так как они это делают? Каково это – быть настоящим путешественником во времени?»

Я закатываю глаза. Это ведь даже фактически не точно. Надеюсь, ему больше двойки не поставили. И как мне вообще взбрело в голову это смотреть? Едва ли я тут почерпну что-то новое.

И вот я уже собираюсь выключить, но тут на экране появляется лицо Хассана. Он сидит за кухонным столом с микрофончиком на воротнике клетчатой рубашки, смотрит не в камеру, а немного в сторону, как будто беседует с интервьюером за кадром. Видимо, Коул заполучил, по крайней мере, одну жертву для своих интервью. Двоюродного брата. Я решаю пока не выключать.

«На самом деле мы не можем менять прошлое, – говорит Хассан, усмехаясь. – Мы лишь наблюдаем за событиями, которые разворачиваются в точности, как когда-то. Потом переносимся в настоящее. Все не так интересно, как ты преподносишь».

«Как ты попадаешь в прошлое?» – спрашивает голос Коула за кадром.

«Мое триггерное чувство – звук. Если то, что я слышу, напоминает момент из прошлого, я ненадолго переношусь в этот момент. Например, звук поезда или грома».

«А можешь рассказать, в какие воспоминания возвращаешься?»

Хассан улыбается плотно сжатыми губами: «Просто личные воспоминания. Тебе будет скучно».

«Ладно, понял. Что, по-твоему, самое сложное в путешествиях во времени?»

«Самое сложное? – Хассан задумывается на мгновение. – Полагаю, для меня самое сложное – возвращаться к воспоминаниям, которые мне не хочется переживать заново. С этим ничего нельзя поделать, приходится ждать, пока все закончится, и вот это бывает тяжело. Но я заметил, что иногда я попадаю в самые тяжелые воспоминания не просто так. Есть причина. Порой это знак, что я не решил какие-то проблемы в прошлом или должен найти развязку. Может быть, я просто выдумал себе такое объяснение, но с отдельными воспоминаниями это помогает. Не всегда, иногда».