Хочется просто валяться в кровати весь день. Ничего не делать – только думать. Или не думать. Даже лучше. Просто дрейфовать. Мне привычно чувствовать себя не в своей тарелке после путешествий в память, но так паршиво мне, кажется, еще не было. Все как в тумане, мысли путаются. Хочется забыть о них, а вместе с ними – обо всем мире.

Но тут у меня начинает урчать в животе, и я все-таки вытаскиваю себя из постели и ползу на кухню пошарить в поисках еды. На холодильнике записка на корейском: «На плите кимчи-ччиге, погрей себе. В рисоварке есть рис».

Почерк у аппы аккуратный и четкий, как печатный шрифт. Поднимаю крышку рисоварки и подставляю лицо поднимающемуся пару. Утром я слышала привычные кухонные звуки. Потом долго было тихо. Может быть, он ждал, что я выйду из комнаты и наполню тарелку хлопьями, – как всегда. Или тихо читал новости, потерянный в собственном мире, – как всегда. Так или иначе, вскоре я снова услышала, как он возится. Звяканье посуды и плеск воды, а потом щелчок дверного замка, когда он уходил на работу. Похоже, перед уходом он как-то выкроил время, чтобы сварить для меня свежий рис.

Разогреваю кимчи-ччиге. В своем сознании, где-то под пеленой оцепенения, я отмечаю чувство благодарности за то, что аппа нашел время его приготовить. А слоем ниже – злость, жгучую и красную, как эта острая корейская похлебка на плите. Он даже не спросил, где я вчера была. То есть я отсутствовала девять часов, а ему все равно, что и с кем я делала. Да он, похоже, больше переживал о потревоженном Карле, чем о том, что случилось со мной.

Пожалуйста, не заговаривай об отъезде снова.

Слова, которые он говорил маме во вчерашнем воспоминании, обжигают меня. Он знал? Знал, что она уйдет? А если знал, почему уверял, что она ушла без предупреждения, не сказав ни слова? Неужели он лгал мне все эти годы?

Я сажусь за стол с похлебкой и рисом и захожу с телефона на форум по СЧИВ. Я зарегилась несколько лет назад, но сама никогда ничего не постила. Можно сказать, я уже профессиональный пассивный наблюдатель. Лишь один раз я поучаствовала в жизни форума – пришла на встречу людей со СЧИВ.

Такие встречи проводятся в разных городах мира, чтобы люди со СЧИВ могли пообщаться лично. Бывают они и в Ванкувере, и в прошлом году я, наконец, уговорила аппу отпустить меня туда. Он боялся этой моей встречи с незнакомцами из интернета, но после исчезновения на выставке мне отчаянно хотелось пообщаться с людьми, похожими на меня. И он сдался, но с одним условием: он идет со мной.

Встреча проходила в кофейне. Едва войдя, я принялась высматривать компанию, с которой могла бы с первого взгляда почувствовать душевное родство. Тут меня заметила какая-то женщина. Она тихонько поманила меня к столику, за которым уже сидело пять человек.

– Вы пришли на встречу по СЧИВ? – спросила она.

Я подтвердила. Мы с аппой представились, остальные тоже. Все были старше меня, на вид – студенты или работающие взрослые, и я очень остро ощутила, что мне шестнадцать и я тут с папой. Было неловко. Нет, не только мне. Неловко было всем. Может быть, у остальных это тоже первый опыт?

Слово взял Хассан, назвавшийся студентом третьего курса из колледжа Лангара:

– Как раз перед тем, как вы пришли, я представлял всем моего двоюродного брата Коула. – Он показал на парня рядом с собой, в бейсболке козырьком назад и с зубастой улыбкой. – У Коула, хм, нет СЧИВ, но он попросил разрешения присутствовать на нашей встрече. Он снимает документалку о синдроме для своего режиссерского курса.

– Ой, – сказала я удивленно. – Эм…

– Нас что, снимают? – спросил аппа, нахмурившись.