– Тогда в чем же? – Леонид начинал злиться: тоже мне, сложная непонятая натура! Что за манера у баб: говорить полунамеками, а потом злиться на тебя за то, что ты, такой нечуткий, не уловил и не разгадал, что от тебя требовалось! – В Марине?

Кажется, он случайно попал в яблочко – судя по тому, как застенчиво и негодующе Ксения отвела глаза.

– Полная глупость! – осклабился Леонид. – Я же не тычу тебе в нос твоим Нефедовым. Ты собираешься сказать, что это разные вещи, но поверь, вещь всегда одна и та же. Ксюха, мы же с тобой старые циники, для нас любовь – это всего лишь неудачная разновидность секса. И, главное, ты ревнуешь на пустом месте! К Марине я давно даже пальцем не прикасался. Она же вдова…

Ксения буркнула что-то вроде того, что она знает, каким пальцем прикасался к Марине Леонид. Леонид снова ощутил раздражение.

– Ну вот, ну что с тобой поделать! Юрист, а такая глупая!

Это было чистейшей правдой. Ксения Дмитриевна Макарова в свое время закончила юрфак. А сейчас она была старшим советником юстиции, начальником Следственного управления Александрбургской областной прокуратуры.

Александрбург, 13 марта 2006 года, 15.40.

Валентин Баканин – Сергей Алехин

Наконец-то Баканин увидел своего следователя… Точнее сказать, это Баканина предъявили следователю по особо важным делам Александрбургской областной прокуратуры Сергею Владимировичу Алехину. Если майор Эдмонд Дубина с первого взгляда внушал стойкую неприязнь, то лицо Алехина, если бы Валентин встретил его при других обстоятельствах, могло бы показаться ему симпатичным, даже красивым. Такими в старых фильмах пятидесятых годов любили изображать летчиков и капитанов дальнего плавания: чеканный профиль, густые прямые брови, выступающий длинноватый подбородок, черные волосы, гладко зачесанные назад. Но сейчас, переживая смятение невинно обвиненного, Баканин находил в этой мужественной маске изъяны, свидетельствующие о том, что носитель ее вовсе не такой герой, каким хочет выглядеть. Чересчур капризная и безвольная линия губ, чересчур часто помаргивающие глаза. И главное, руки! С чего это следователь по особо важным делам так егозит пальцами? То побарабанит ими по столу, то покрутит ручку, то ни с того ни с сего начнет перебирать края лежащей перед ним на столе изрядной стопки бумаг. Эти бумаги занимали Валентина Баканина несравненно больше, чем физический (и моральный) облик следователя Алехина. Неужели это о нем, о Вальке Баканине, успели уже столько понаписать? Что же они там настрочили? Описали, как ловко заманили его в свое милицейское логово? Как накинули мешок на голову, как били? Представив себя в мешке, корчащимся на полу под тычками и пинками, Баканин полыхнул стыдом, но тут же остановил себя. Нет, он сильный человек. Он не даст себя подавить переживаниям. Он добьется, чтобы стыдно стало тем, кто с ним так поступил.

– Гражданин Баканин, – служебным ровным голосом, но все с тем же беспокойством пальцев произнес следователь Алехин, – вы обвиняетесь в том, что убили Рубена Айвазова руками нанятого вами исполнителя. Запирательство бесполезно, ваш исполнитель сознался.

«Вот оно!» Как ни готовился Валентин к чему-то подобному, сердце екнуло, толкнулось изнутри в грудь. Стараясь сохранять хрупкое спокойствие, он спросил с такой отрешенностью, будто речь шла не о нем:

– Зачем, по-вашему, мне было убивать Кин… Рубена Айвазова?

– Вы сами все отлично знаете, гражданин Баканин. – Устав попусту вертеть пальцами, Алехин снова принялся за шариковую ручку. – Кому еще знать, как не вам. Крупный бизнес. Экономические соображения. Рубен Айвазов был директором пансионата «Уралочка», это вы признаете?