– Я здесь впервые, – сказала я. – И вроде много всего прочитала перед поездкой, но ничего не помню.

– Я хорошо знаю эти места, – ответила женщина. – Я изучала археологию. Расскажите, что Вас интересует, и я попробую помочь.

Так что, как видите, альтернатива письменному тексту быстро нашлась. Ею оказалась проходившая мимо археолог по имени Марион. Она села на выступ рядом со мной и рассказала сначала о месте, где мы оказались, а потом и о себе.

Пока она говорила, я чувствовала, что люди из железного века и античности ходят вокруг меня, занимаясь своими делами. Готовят еду, стирают, мастерят домашнюю утварь, как это делаю я сама. Я будто бы оказалась в прошлом, две тысячи лет назад, но несложно было представить момент в будущем, еще через две тысячи лет, когда две незнакомки встретятся на месте моего дома и станут изучают жизнь, которую я вела, по осколкам моих любимых зеленых тарелок и заржавевшим, но неплохо сохранившимся спицам восьмого размера. Марион рассказала, что некоторые объекты в Уорхэм Кемпе были найдены в кротовых норках или в результате кроличьих подкопов; другие же – результат прицельной работы археологов на здешнем раскопе. Меня захватила эта идея. Идея о том, что земля – что-то вроде большой бочки яблок, к которой каждый день тянется рука и берет сверху один фрукт, чтобы съесть, а потом докладывает еще пару яблок, на завтра. Но время от времени кто-то очень любопытный сует руку поглубже или, скажем, крыса пробирается внутрь через щель и тревожит нижние слои яблок. Так на свет божий выглядывают более старые плоды во всем своем причудливом и подзабытом уже разнообразии. Фермерство, таким образом, оказывается сродни работе, которой занимаетесь Вы: просто мы разбираем и обновляем верхний слой, Ваши же руки погружаются глубже.

Оказалось, что Марион и две другие женщины вовсе не близкие подруги с успешными карьерами, которые вместе гуляют по выходным, как я сначала подумала. Они познакомились у психотерапевта, на сессии для женщин, больных раком, и договорились каждый месяц делать что-то вместе. Что-то, что не давало бы им забыть, какое это чудо – жизнь. Марион сказала, что раньше в группе было больше женщин. Я подумала, как было бы хорошо, если бы Белла познакомилась с ними во время своего лечения. Но в следующую секунду я поняла, что Белла никогда бы не влилась в их компанию, слишком раздражительной и язвительной она была. Не знаю точно, как бы я сама действовала в подобных обстоятельствах, но, подозреваю, что охотно сдалась бы в их дружеские объятия. Надеюсь, так и произошло бы.

Написала предыдущий абзац и думаю: а что, если Вашу жену забрала именно эта болезнь? Что, если Вам невыносимо читать дальше? Если после этого Вы перестанете мне писать, я пойму, хотя одна мысль об этом внушает чувство такой большой потери, о какой я и подумать не могла.

Потом к нам подошли две другие женщины, мы вынули из рюкзаков термосы с кофе и поделились друг с другом печеньем. Затем они отправились обратно в Уорхэм, а я продолжила свой путь к Фиддлерс Хилл Бэрроу, где, как и было обещано, возвышался еще один земляной вал.

Мэрион рассказала, что могильный холм появился на этом месте до начала железного века, в нем хоронили мертвых и кремированный прах еще много веков спустя. Там я почувствовала то, что ожидала почувствовать в Уорхэм Кемпе. Я прижимала ладони к дерну и представляла, что внизу залегают останки других рук, глубоко, но в то же время как будто бы в пределах досягаемости. Там было холодно, я проголодалась, и осматривать было практически нечего, так что я быстро спустилась к Уорхэму и отправилась на поиски паба, где меня бы ждала тарелка горячего супа.