– Да, да. Спасибо вам. Вы мне очень помогли. До свидания, – ноги сами собой понесли ее вниз.

Мария Васильевна все еще была на посту.

– Анжелочка, ты уходишь? – приветливо заулыбалась она. – А я вот все никак не могу собраться. Сын мне внука обещал подбросить прямо сюда – на работу. Я жду, а их все нету…

– Мария Васильевна, – прервала ее Лика. – Позвонить можно?

– Звони, конечно, – пододвинула она ей старенький телефонный аппарат. – Только не знаю – работает ли? Сегодня что-то все у всех ломается…

– А у кого еще что сломалось? – вежливо поинтересовалась она, накручивая диск телефона.

– Да это не из нашего, – махнула она равнодушно рукой. – Это из другого подъезда. Соседи твои через стенку, кстати. Тоже на десятом этаже живут. Так вот они дверь свою сегодня не могли открыть.

– Что-то сегодня у всех двери не открываются, – машинально поддержала Лика беседу, напряженно прислушиваясь к монотонным сигналам в трубке. – Так что там у них с дверью-то было?

– С дверью-то? – беззвучно шевеля губами, Мария Васильевна считала петли на спицах. – А-а, что-то с замком. Часа три возились, не могли войти. Хотели уже дверь ломать, да она вдруг открылась.

– Как это?

– А так, – женщина подняла на нее глаза и заулыбалась. – Уж не знаю, что и как, но сначала не могли открыть. Хозяйка шумит. Говорит, что кто-то изнутри закрылся. А кто может закрыться? Вор?! Так вещи все на месте оказались. Чудно!

– Действительно… – Какое-то смутное подозрение мелькало в мыслях, мешая сосредоточиться. – Ну и чем все это закончилось?

– А ничем… Хозяйка побежала за участковым, Витька по вызову отошел минут на двадцать, а когда опять все собрались у двери, она с первого раза и открылась. Чудно!

– Ну, может, замок какой-нибудь сложный, – предположила Лика, опуская трубку на рычаг. – Всякое бывает…

– Нет, – покачала головой Мария Васильевна, – замок самый обыкновенный, с предохранителем изнутри. Витька-то по этому поводу сильно сокрушался. Ладно, говорит, у этих, это у вас значит, у них импортный, сложный, а тут местного производства, и не открывается.

– Ну, и что же за причина-то была?

– А кто знает? Витька шумит, участковый шумит. А когда ушли все, я эту женщину видела на улице. Она говорит, что кто-то был у них в квартире. Точно, говорит, был… Милиционеру-то она не сказала, боялась, за дуру ее примет. А со мной поделилась…

– Как же она определила? – медленно опускаясь на стул, спросила Лика осипшим от волнения голосом. – Что-нибудь нашла?

– Да нет. Штора на балкон была сдвинута.

– Штора?! – брови ее поползли вверх.

– Ага, – кивнула Мария Васильевна. – Она точно помнила, что занавешивала балконную дверь. А когда пришла, занавесочка была сдвинута в сторону. Причем, говорит, небрежно так, наспех. Даже две петли оборваны.

– А что же она милиционеру не сказала?

– А докажи им, мужикам. Скажут – блажь бабья, да больше ничего. И так шуму было…

– А… а что ему на балконе-то делать?

– А бес его знает. – Мария Васильевна опустила рукоделие и пристально посмотрела на Лику: – У тебя все в порядке?

– Да, да, – поспешила она ее успокоить. – Устала очень…

– Я и смотрю – бледненькая вся, прям ни кровиночки. Отдыхать нужно побольше.

И она снова забормотала, отсчитывая петли узора.

Лика медленно поднялась со стула и поплелась на улицу. Чудовищная усталость от накопившихся неприятностей буквально раздавила ее. С трудом переставляя ноги, она добрела до машины и без сил упала на переднее сиденье. Опустив голову на руль, внезапно вспомнила про записку, переданную дружелюбным соседом.

В полумраке салона строчки плясали перед глазами, не желая никак складываться в слова. Наконец после долгих усилий ей удалось разобрать следующее: «Пацан у нас. Если хочешь увидеть его живым, плати. Первый взнос пятьсот долларов, остальное потом. Не вздумай заявить в милицию. Пожалеешь!»