– А может, разойдемся по-хорошему? Ты исчезнешь, и все. Не будешь перед ней маячить.
– Нет.
– Ладно, ты прав: она еще школьница. Хотя… теперь такие школьницы! Больше нас с тобой знают.
– Не надо, Никита. Наш брат тоже хорош. Вон недавно пацаны девочку за гараж затащили и юбку ей задрали. Она стоит, плачет, а они… рассматривают. Хорошо, успел двоим дать по морде. Так они еще и угрожать начали: мол, какое мне дело, чего вмешиваюсь. В общем, так. Если хочешь, – могу к тебе больше не приходить. Хотя, если честно, – очень жаль.
– Нет, давай оставим все, как есть. По правде говоря, ты мне тоже… нужен. Жаль, что так получается. Ладно, забудем. А насчет тех пацанов, – их можно понять. Им же интересно. Хорошо у кого младшие сестры есть. Я все успел увидеть, пока Наташка росла. Как ее пеленали и сам трусы менял, когда заиграется. Она меня совершенно не стесняется.
– А Настя?
– Ну, Настя. Настя – другое дело. Она у нас принцесса.
– Хорошая девочка! – вздохнул Вадим.
– Очень! – грустно согласился Никита.
Глава 8. Туманы
– Настюха, ура! Дождались, дождались! Наконец-то! – Наташкин вопль по телефону заставил Настю продрать глаза и взглянуть на часы. Боже, еще только шесть утра! Как охота спать! И чего эта ненормальная дождалась?
– Чего ты дождалась? – зевая, спросила она.
– Как чего? Весны! Сегодня же первое марта – ты что, забыла?
– Натка, я тебя убью! Ты соображаешь, который час?
– Да какая разница?! Как ты можешь дрыхать, когда весна на дворе?
– Какая весна – минус восемь! Посмотри в окно – темень, хоть глаз выколи. Еще минимум час поспать можно.
– Ну и дрыхни, соня несчастная! А я музыку включу, – буду рассвет встречать. Первый весенний!
И Наташка бросила трубку. А Настя выключила свет, укрылась с головой одеялом и попыталась заснуть. Но сон пропал. Она полежала с закрытыми глазами, потом встала, снова зажгла свет и подошла к зеркалу. Из зеркала на нее смотрело худенькое взъерошенное существо: еще не девушка, но уже не девочка, – так, серединка на половинку.
«Никакой фигуры! – огорченно думала Настя, придирчиво рассматривая свое отражение, – скелет в ночной сорочке и патлы дыбом. И ты еще мечтаешь ему понравиться».
Она прислушалась, не встали ли родители, потом скинула сорочку, и голенькая, поминутно оглядываясь, снова подошла к зеркалу. Увиденное огорчило ее еще больше. Ключицы торчат, коленки худые, грудь нулевого размера и никаких бедер. То ли дело Наташка: плечики покатые, ключиц почти не видно и кофточка на груди так красиво оттопыривается.
– Почему я такая? – мысленно спрашивала она, пытливо вглядываясь в свое отражение. – Отчего мне стало трудно жить? Я должна стать женщиной, родить детей. Но откуда это все возьмется? Из ничего?
«… а потом их тела слились…» – внезапно всплыла в памяти фраза из недавно прочитанного романа. Господи, неужели… и с ней так будет? А вдруг… Вадим? Нет-нет, это невозможно. Значит – не Вадим? Другой? О нет, ни за что на свете!
Вот если бы кто меня сейчас увидел, подумала она, заливаясь краской, точно решил бы, что девка сбрендила. На неприличной почве.
– Настя, ты что, не слышишь? Возьми трубку! – Голос матери заставил Настю опрометью кинуться к кровати и нырнуть под одеяло. Еще не хватало, чтобы та застала ее в таком виде.
– Сейчас возьму, – сонным голосом отозвалась она. – Дай проснуться.
– А чего у тебя свет горит, если ты спишь?
– Да так – хотела вставать, а потом решила еще поваляться. Настя схватила трубку. Ну, она сейчас Наташке покажет!
– Ты уймешься, уродина! – тихо зарычала она. – Уже родителей разбудила. Еще раз позвонишь – убью!
– Настенька, с весною вас! – услышала она, холодея, голос Вадима. – Извините, что так рано, но уж очень не терпелось вас поздравить. Не знал, что вы еще спите.