— Говори, – приказал Корнев, глядя в глаза, почти вплотную нагнувшись к моему лицу.

— Я… я… – и я потеряла весь словарный запас, даже если бы и могла что-то объяснить, то у меня не вышло бы, потому что не было слов. Как будто он меня на другом языке спрашивал, а я стояла дурой и просто молча тонула в его серых глазах, сейчас таких тёмных и холодных.

И Максим толкнул меня в дверь, и это… словно пройдя её мы перешли невидимую грань, что разделяла наши жизни, запреты, которые сдерживали его и меня, ещё чёрт знает что, но вот словно один этот шаг, одна эта дверь и другие мы уже вцепились друг в друга, голодные и безумные.

Максим целовал, а я отвечала. Он сминал меня, прижимая к раковинам, потом смещая в сторону, упираясь в стену, а я жалась к нему, так отчаянно, словно меня сносило ураганом – отпущу и я его потеряю, потом не найду никогда.

И как же прекрасно, что тут в стороне, где были раковины, почти темно, я не могла бы осознать своего падения, свет дал бы мне понимание, что там где-то за пределами той грани, что мы переступили, мой муж, которого я любила, за которого была счастлива выйти замуж, несмотря ни на какие придирки окружающих, от которого хотела детей…

Что это такое? Помешательство, вот это настоящие сумерки сознания – мы просто целовались, ничего больше. Максим прижимал меня к себе, держал так крепко, словно мои мысли об урагане реальны и в его голове, потому что отпустит и всё пропало. И меня било этим проклятым током, пронизывало этими разрядами, теперь я стала едина с Китой, которая была уничтожена этой нереальной, неестественной силой тяги одного человека к другому.

Мне казалось, что мы как два электрода – из одного в другой идёт чистое электричество. Ощутимое и потрясающе убийственное. Мы оба взялись за оголённые провода, и теперь, пока не сгорим, не отпустит. Так и будем бесноваться, пока кто-то не дёрнет рубильник. Но уж точно не я, и не Максим – мы просто не могли остановиться.

Он потянул за резинку в моих волосах и распустил их, они рассыпались по плечам, а он запустил в них руку, кладя её на мой затылок. Ничего больше – просто один бесконечный поцелуй или может сотня быстротечных…

Я не знаю – у меня не было сил на анализ происходящего. Если бы ему надо было ещё, то я отдала бы вдвое больше того, что он бы попросил. Но Максим не просил, не говорил – только обнимал и целовал.

И мы оба почти сгорели.

Но рубильник дёрнули.

Кто-то там за стенкой, в той чуждой нам сейчас реальности, что-то крикнул, кто-то кому-то кажется врезал. Старая добрая тусовка с пьяными разборками.

В стену влетела бутылка и разбилась с таким оглушающим грохотом, что мы оба застыли, тяжело дыша и смотря друг на друга.

Разборка ворвалась в сумрак уборной: крики, брань, возня… Корнев молча отгородил меня от всего этого и я вышла.

Нет, я не пошла в сторону столика – я не была готова. Это стало бы убийством меня, моего разума, моей души. Я вышла на улицу и просто пошла прочь.

Мне было искренне наплевать на холод, потому что меня распирало жаром от того, что только что со мной произошло, всё это было настолько нереальным и поражающим, сотрясающем моё сознание. Мне хотелось выть, я не понимала, что происходит – я даже не осознавала в какой реальности я нахожусь.

Меня догнала Джулс, она надела на меня моё пальто и намотала на шею шарф, что-то проговорила, нет проорала мне в лицо, но я не поняла ни слова, точнее просто не слышала, словно у меня были в ушах наушники, пробки, да вообще я была глухой.

Джулс заглянула мне в лицо, потом просто обняла, поцеловала меня в щеку, шею и больше я уже ничего не помнила.