Мы все вместе пошли к столу, а я приготовилась к концу света.

Но вот, что умела делать Джулс это шатать людей – не важно кто, где и когда, она была неумолимее бури в пустыне или шторма на море.

Уже через полчаса Романов просто Алексей, стал совершенно обычным Лёхой, без всяких там приставок и я была счастлива, что она не припомнила ему то, что он выставил меня из проекта. Корнев стал Максом, очаровашкой, и что-то внутри меня говорило, что Джулс очень даже чётко отсекла, что это за Макс, точнее я не говорила ей ничего про него, но кажется упоминала имя моего знакомого, который тогда мне заказал еду… а этого моей тётушке вполне могло хватить, чтобы сопоставить несопоставимое – ей бы следователем работать.

К Насте успело подвалить несколько чуваков, она даже партию в бильярд сыграла в соседнем зале, где было тише, чем здесь, поменьше народа и движухи.

Мы с Максимом пару раз перекинулись взглядами, но мне всё казалось, что это больше, чем надо, однако Влад уже обиделся на меня, но Джулс так меня зажала в углу, чтобы я никуда не делась, что я просто отпустила ситуацию. А мой муж просто уставился в телефон и я точно знала, что работу работает.

— Владик, я тебя умоляю, – закатила глаза Джулс, когда принесли закуски, но у моего мужа случился перекос лица. — Не переживай, филе куриной грудки всегда на твоей стороне.

— Филе, что? – не понял Алексей.

— Да, Влад поклоняется куриным грудкам, – совершенно беззаботно проехалась по нему Джулс и я была уже достаточно пьяна, чтобы не защищать его, но ещё не настолько, чтобы открыто рассмеяться. Я вцепилась в стакан со своим Лонг-Айлендом. Чёрт, третьим уже! — Хотя я считаю, что это болезненная привязанность, но ещё эта ложка гречки… буэ… без соли и масла!

— Я не питаюсь только курицей и гречкой! – всё-таки взорвался Влад.

— Да, точно, паста по воскресеньям. Если мясная правда тоже из грудки, – заметила она.

Влад хотел что-то сказать, но моя тётка его опередила.

— Ладно, оки, – и она хлопнула в ладоши, — новогодней утке быть! Я сама лично выберу маме для запекания самую жирную и охрененную, а потом лично отфигачу тебе от неё здоровенное бедро и если ты его съешь, тогда клянусь перестану тебя стебать и ты даже попадёшь в список мужиков, на которых у меня стоит.

И это было что-то, у меня уже не было сил сдерживаться.

— Какого хрена я должен хотеть попасть в этот список, – тем не менее выдал мой муж.

— Потому что Влад, ты прям красавчик, но в этом списке Андрюха есть, а тебя нет, – возвестила моя тётка, разводя руками. — Тебе не кажется, что это прям какая-то ненормальная история? Не? Ну, чисто по-мужски не задевает? Твой папаша, мужику почти пятьдесят шесть, в этом списке есть, а тебя нет.

— О, серьёзно?

И он не успел ничего сказать, потому что Джулс была заключена в объятия здоровенный забитых в татухи рук, а Влада ещё сильнее перекосило.

— Джууууулс, – заревел в неё Сашка. — Любимая моя сучка!

— Твою мать, Моцарт! – рассмеялась моя тётка.

Он присел на корточки вклиниваясь между ней и Романовым, но потом заметил меня.

— Тори, малыш, – и меня тоже почти задушили в объятиях.

— Привет, Моцарт, – я обняла его и безумно была рада видеть.

— Деточка моя, слааааденькая, – профырчал он в меня.

Теперь он сел между нашими стульями.

Сашка был здоровенным детиной, сколько его знала, а знала всю жизнь, всегда невероятно живым, громким и весёлым. Обожала проводить время с ним и Джулс.

— Ты давно вернулся? – спросила она.

— Прости, кисонька, – ответил Сашка, — три дня, но Серый меня набухал, ну, как видишь. До сих пор в полёте. Но я хотел позвонить, честно.