— Прости, Вик, я не знаю, – и Дима присел на край стола. — Романов не из тех, кто объясняет, понимаешь?

Я кивнула пару раз, словно болванчик. Это всё на что у меня были силы – просто тупо покивать.

— Понятно, – промямлила я. — Сегодня пришлю все незаконченные материалы.

Солодов что-то там ответил, но я не слышала – вышла и пошла к лифтам. Не хотела заходить к Владу, даже "пока" ему не сказала.

В лифте до меня прозвонилась мама. Первый её звонок я проигнорировала, потому что несмотря на любовь к ней, в данный момент она была последним человеком, с которым я хотела бы поговорить. Да, что там – я вообще ни с кем не хотела бы говорить.

Но мама настойчиво набрала меня снова, потом ещё раз. И мне пришлось ответить, потому что подумалось – мало ли, случилось что-то.

— Вика, ты чего не отвечаешь? – возмутилась она. — Совсем нет минуточки с мамой поговорить?

И я тяжело вздохнула, с другой стороны успокаиваясь – ничего не случилось, всё как всегда.

— Мама, я в офисе. Сегодня совещание.

— Оно закончилось давно, – возвестила моя любимая родительница.

— Откуда ты…

— Я с Владом говорила – ты ж трубку не взяла, – и я почувствовала, как в меня втыкают иголку, которая должна была вызвать совершеннейшее отчаяние и безграничное чувство стыда.

— Прости, – я сдалась.

— Вот, будешь потом жалеть, когда меня не станет!

— Мама! Перестань!

— Мама-мама, – передразнила она меня. — У меня важная новость, между прочим!

И она сделала паузу, ожидая моё:

— Какая?

— Я узнала всё! – ответила мама с торжеством завоевателя новых земель. — Аллочка ходила к чудо-специалисту! Она мне дала номер и я позвонила и записала тебя на консультацию.

— Аллочка? Специалист? – я не понимала ничего из того, что услышала. — Куда записала, мама?

— Вика! – воскликнула она и я ясно увидела перед глазами её недовольное лицо. — Алла беременна, помнишь? Она ходила к прекрасному доктору, та ей помогла очень. И я тебя записала – идёшь в следующую пятницу с утра, запись на девять двадцать, натощак только иди. Я пришлю тебе адрес и имя доктора. Хотя Владу всё рассказала, он уж запомнит.

— Что? – и меня словно облили ледяной водой. Алла? Доктор? Следующая пятница? Влад знает?

— Вика, не смей! – взвилась моя мама. — Знаешь, как сложно к ней попасть? На полгода вперёд всё расписано – просто это потому что Алла, и потому что вот так сложилось, что окошко появилось в записи. Не смей, не смей всё испортить! Как на нас будут смотреть? А на Аллочку? Ей же рожать ещё, между прочим.

И что-то ещё в том же духе, а у меня как уши заложило. Я даже вздохнуть не могла.

— Вика? – крикнула мне в трубку мама.

— Я поняла, – ответила я, с невероятным трудом ворочая языком.

— Хорошо, – и она стала спокойнее. — Неужели сложно сразу так? Вечно ты меня доводишь, Виктория Михайловна!

И это обращение по отчеству было последним доводом, таким – словно гвоздь в крышку гроба. В эти моменты обычно и я и папа точно знали, что лучше ничего не говорить, лучше вообще притвориться мёртвыми или несуществующими. Хотя именно так я сейчас себя и чувствовала.

Мама положила трубку, а я застыла возле колонны у входа в бизнес-центр, смогла, наконец, вдохнуть, а с выдохом на меня нашли горькие и болезненные слёзы.

Я стояла и рыдала, как ребёнок – стыдно, обидно, больно… невыносимо!

— Вика? – Корнев схватил меня за плечи и развернул к себе лицом, нагнулся, чтобы заглянуть в лицо. — Вика, что случилось?

А я не могла ничего сказать, да и даже, если бы могла – нет-нет-нет, только не Максиму!

Я промычала что-то, попыталась вывернуться, но куда там:

— Вика, Вика, – и он меня обнял. Потом цыкнул недовольно и потянул меня за собой.