Что касается Асеева, то Валерий Брюсов, бесспорный поэтический авторитет, ставил его выше Маяковского. А извечный художественный оппонент Николая Николаевича Илья Сельвинский утверждал:
– Сила Асеева в том, что это прежде всего – личность. Можно не помнить его стихов, не знать ни одной строчки, но когда говоришь «Асеев» – перед тобой возникает силуэт, у которого нет двойника.
Да и сам Маяковский признавал:
– Есть у нас Асеев Колька. Этот может. Хватка у него моя.
…Печататься Николай Асеев начал рано, но регулярно только с девятнадцати лет (1908 г.). Дебютировал как символист, и это свело его с Вячеславом Ивановым и Валерием Брюсовым. Шапочное знакомство быстро переросло в дружбу. Одно время поэты даже жили вместе (Лубянский проезд, 3/6).
Через год после начала Первой мировой войны Асеева призвали в армию. Судьба занесла его во Владивосток, откуда он вернулся в Москву только в 1933 году. Время, отведённое ему судьбой на жизнь и творчество, было сложным, но антисоветчиной Николай Николаевич никогда не пробавлялся. Современный поэт Максим Замшев писал по этому поводу: «Все мы помним, как иные из отечественных литераторов умело совмещали лидерство по гонорарам и поездкам за границу за казённый счет с бесконечным хулением тех, кто им эти блага обеспечивал. Асеев был из другого теста».
Н. Асеев
По мнению многих критиков, Асеев владел словом едва ли не лучше всех советских поэтов, был бесспорным поэтическим виртуозом. Самая популярная его поэма «Синие гусары» была посвящена декабристам:
Страшным ударом стала для поэта гибель В. В. Маяковского. Человек с необычайно высоким порогом совестливости, он винил в этом и себя, как участника окружения Владимира Владимировича, не сумевшего сберечь его. На смерть друга Асеев откликнулся поэмой «Маяковский начинается», за которую был удостоен Государственной премии СССР.
Николай Николаевич прожил семьдесят четыре года (по 1963-й). Буквально накануне своей кончины он написал стихотворение «Пять сестёр», в котором говорится о счастье, данном ему одной из них:
На долю Асеева выпала поэтическая траектория редкого размаха – от позднего символизма до оттепели 1960-х годов, и он ни разу не оступился на ней.
Камерный театр. Молодой режиссёр А. Я. Таиров искал помещение для театра. Была труппа, были идеи и планы, но не было здания, в котором можно воплотить в жизнь желаемое. Театр мыслился небольшим, мест на четыреста. Как-то прохаживаясь по бульвару с группой артистов, Александр Яковлевич воскликнул, указывая на один из домов: