Д.: Возможно, это правда, но всё же я не хочу, чтобы она так быстро покинула этот корабль.

С.: Что вы подразумеваете под кораблём? Её тело?

Д.: Да. Я всё же не хочу, чтобы она умерла раньше, чем суждено.

С.: Не хотите ли вы, чтобы она посвятила свою смерть вам? Ведь, по сути, всё, что ей нужно, – делать так, как она считает нужным. Неважно, сколько она проживёт, вам всегда будет казаться, что этого мало, если вы и дальше будете бояться смерти матери, а не поддерживать её, когда она умирает.

Д.: Я понимаю, но мне так больно терять её.

С.: Получается, что вы понимаете и не понимаете. И это тоже естественно. Но ведь вам не нравилось, когда мать указывала вам, как нужно жить, когда вы были маленькой, неужели вы думаете, что ей понравится, что вы указываете ей, как нужно умирать, во взрослом возрасте?

Её ожидает смерть. Она может наступить через месяц, через неделю или через день. И если вы сражаетесь с ней из‑за того, каким образом ей лучше умереть, как вы думаете, какое послевкусие оставит такой опыт? Какие чувства возникнут в вашем сердце, когда вы вернёте её к жизни, хотя она считала, что поступает правильно? Будете ли вы чувствовать себя полноценно, если вы не уважаете её желания, если боретесь со смертью, а не цените жизнь матери такой, какой она хочет видеть её в самом конце своего пути?

Д.: Я просто не знаю, что делать. Я совсем запуталась.

С.: Конечно, вы запутались. Вы находитесь в одной из самых запутанных ситуаций, которые человеку доводится переживать, – когда мы теряем ребёнка, родителя, когда разбивается это зеркало, которое так часто отражало нашу красоту и давало нам чувство безопасности. Но вы не можете защитить её от смерти, как и от жизни. Точно так же вы не можете защитить своих детей. Вы лишь создаёте ещё больше разделённости. Ваш ум создаёт бездну, которую рано или поздно должно пересечь ваше сердце. В смерти вашей матери скрывается, возможно, величайшая за всю вашу совместную жизнь возможность ощутить близость друг с другом. Если вы будете находиться рядом с другим человеком, когда он умирает, и проявлять по отношению к нему любовь и сострадание, ваши сердца, возможно, смогут соприкоснуться особенно глубоко. Но если вы противитесь решению матери, тем самым вы отталкиваете её, и она умрёт в одиночестве. Тогда и вы умрёте, ощущая себя ещё большей сиротой, чем вам хотелось бы.

Д.: Я ничего не должна делать, чтобы сохранить ей жизнь?

С.: Давайте ей то, о чём она просит, но не принуждайте её к жизни. Просто любите её и проводите эти последние дни в атмосфере дружелюбия и доверия, а не страха и сомнений. У вас также есть возможность на глубоком уровне исцелиться от своего прошлого – от всех обид, моментов неуверенности, неразрешённых проблем можно избавиться, когда мы подлинно принимаем друг друга. Когда мы доверяемся происходящему.

Д.: Но, возможно, если бы вы могли поговорить с ней о том, как ценно то, что есть между нами сейчас, она бы захотела ещё немного пожить.

С.: Она хочет поговорить со мной?

Д.: Нет. На самом деле, когда я сообщила ей, что собираюсь вам позвонить, она сказала: «Хорошо вам поговорить. Да, кстати говоря, передай ему, что я видела его фото на обороте книги, у него красивые глаза.

С.: А вы передайте ей, что у неё прекрасное сердце и очень любящая дочь. Но вы ведь понимаете, что чем больше вы настаиваете на том, чтобы она не «покидала корабль», тем больше вы вынуждаете её держаться за него. Чем крепче она держится за этот корабль, тем болезненнее окажется для неё смерть. По сути, вы, как ни странно, хотите, чтобы она утонула вместе с кораблём, а не отпустила его и пустилась в свободное плавание по океану бытия. Если можно так выразиться, когда её корабль отдаёт швартовы и начинает уплывать, вы зовёте её вернуться, но она сигналит вам, что сейчас самое время «ловить свою удачу», продолжать свой безмятежный выход в открытое море.