Я лежала с закрытыми глазами и старалась выбраться из этого сказочного леса, чтобы сон не заканчивался так печально.

Но удержать сон было невозможно…

Каждый миг и весом и вечен,

Капли слёз в пелене дождя,

Эти долгие дни до встречи,

Этот длинный путь до тебя.

Немота телефонной трубки,

Тишина у входной двери.

Сто часов поместилось в сутки

И бессонница до зари.

Через пропасти и лабиринты

Пролегает твой трудный путь,

Но любовью моей движимый,

Ты не сможешь с него свернуть.

Проплывут облака неспешно

И прольют дождём на тебя,

Каждой теплой дождинкой вешней

Пожелаю тебе добра.

Красным крестиком день помечу

На листочке календаря.

Эти долгие дни до встречи,

Этот длинный путь до тебя…

Мы с моей помощницей Ириной Ивановной сидели в кабинете и обсуждали очередное распоряжение из области, как в дверь заглянула секретарь и сказала, что ко мне пришли. Обычно посетители, направленные секретарем, сами стучали и заходили ко мне на приём. Сейчас у нашей секретарши Маши был сильно заинтересованный взгляд на меня , что наводило на мысль, что старушка, пришедшая с очередной жалобой на врача, вряд ли бы вызвала у Маши такой живой интерес.

Меня словно автоматной очередью прошило, в горле разом пересохло.

Я хотела встать из-за стола, но ноги стали непослушны мне. Ирина Ивановна с недоумением наблюдала за мной, а я наблюдала, как медленно открылась дверь и на пороге, смущенно улыбаясь, появился Виктор.

Видимо, со мной творилось что-то немыслимое.

Не исключено, что я засветилась от счастья, просто в буквальном смысле. Потому что Ирина Ивановна куда-то исчезла сразу.

Впрочем, я этого уже не заметила.

Мы остались в кабинете вдвоем. Виктор сел на стул, предназначенный для посетителей и мы стали разговаривать.

Мы говорили ни о чём и обо всём сразу. О погоде, моей работе, о разбитой местной дороге и о недавних таёжных пожарах.

Но ни разу, никто не коснулся вопроса о пресловутой забытой связке ключей. Я не знала, что мне ответить, когда Виктор прямо спросит про ключи и радовалась, что он про них не спрашивает.

Незнакомая офисная обстановка, похоже, смущала Виктора, хотя за время нашей с ним беседы в кабинет не заглянула ни одна живая душа.

Это было весьма несвойственно нашему, состоящему на 80 процентов женскому коллективу, и приходилось только диву даваться, как Ирине Ивановне удавалось сдерживать мощный напор любопытных коллег.

В конце концов, когда в кабинет всё же прорвалась мощная грудь Галины Петровны, которой срочно потребовались канцелярские скрепки, Виктор предложил мне пообедать в местном ресторанчике и продолжить общение.

Отпросившись у начальника, который оторопел от моей наглой интонации, я села в машину Виктора и через полчаса мы уже сидели за уютным столиком в ресторане « Айсберг».

Нам было легко общаться. Как тогда, в вагоне поезда.

Мы разговаривали, как старинные друзья, давно не видевшие друг друга, искренне и просто. Иной раз я ловила себя на мысли, что я спокойно рассуждаю на самые сокровенные темы о личном.

Виктор, в свою очередь, без утайки отвечал на все мои вопросы о его личной жизни.

Время текло параллельно, года будто спрессовались в минуты. Мы, словно пытаясь разом наверстать упущенное время, перестали говорить о мелочах.

Стали говорить только о важных вещах. О детстве, о друзьях, о мечтах.

Вдруг Виктор спросил, глядя мне в глаза: «Аэлита, никаких ключей не было?».

Все мои репетиции ответа и заготовки речи мгновенно вылетели из головы, я даже забыла, что в моей сумочке лежит (на случай подтверждения сочиненной легенды) какая-то старая связка ключей, найденная в маминой кладовке.

Я замолчала, кровь резко ударила мне в лицо. Наверное, я стала пунцовой от смущения и неожиданности вопроса.