Папа не смотрел художественные фильмы о войне, говоря: «Если немец такой дурак, каким его выставляют, что же мы с ним четыре года воевали?» Это продолжалось до выхода в широкий прокат в 1968 году кинофильма Юрия Озерова «Освобождение», который был просмотрен полностью и в кинотеатре, что являлось редчайшим событием и говорило о правде показанного. Он с экрана видел то, что сам испытал в жизни.

Ему не нравились высказывания, что «союзники» не сдержали своего слова, и наше государство одно противоборствовало Германии, и он озвучивал, очевидно, мучившее его своей несправедливостью: «Они не помогали живой силой, но в окопах мы ели американскую тушёнку, согревались их спиртом и спасались от холода, кутаясь в американские шерстяные одеяла».

В первой половине шестидесятых годов была издана «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945» в шести томах. Папа выкупил все книги. Начал с интересом читать. Спустя время со словами: «Кто у власти, тот и пишет историю», – отнёс это издание в библиотеку.

Для меня всё, что связано с отцом, дорого, чтимо, охраняемо.

Оптимизму и стойкости мамы можно по-хорошему завидовать. Она никогда не унывала, училась всему и осваивала всё, что являлось необходимым на очередном этапе жизни, поэтому всегда была современна и интересна как человек. Её общительность, эрудированность, порядочность притягивали людей – до недавнего времени чужие, они становились ей друзьями, приятелями, хорошими знакомыми, с которыми она общалась лично или перепиской, пока сама не угасла.

Молодая еврейская семья Смичок обосновалась в местечке Народичи недалеко от Житомира в Украине. Супружеская чета, муж, кожевенных дел мастер, и хлопочущая по дому жена, жила своим укладом, радовалась, печалилась, мечтала и пребывала в ожидании появления на свет первого ребёнка. Но осенью 1918 года грянула беда – эпидемия тифа, которая для них обернулась горем. Наум заболел и умер. Лейка осталась одна на шестом месяце беременности. Когда 27 января 1919 года родилась девочка, в память отца ей дали имя Нэха, впоследствии превратившееся в «Нина».

Не знаю, каким магнетизмом должна была обладать вдова, имеющая младенца, в начале двадцатого столетия, может, поражающей красотой, может, взглядом мадонны или походкой богини, но именно её, Лею, приметил появившийся в тех местах по делам молодой польский еврей, предложивший стать ему женой. Время пролетело быстро. Молодому супругу подошёл срок возвращаться на родину.

Лея происходила из большой семьи, проживавшей в Народичах. Глава её Шая Чуж, порядочный, умный и очень добрый человек, был замечательный мужской портной. Его жена Двойра занималась домом и детьми. Отцу Лейки нравилась мысль уехать в Польшу всем вместе. Но как раз отелилась корова из личного хозяйства семьи и через короткое время пала. Беспомощный телок остался один. Шая за ним ухаживал: кормил, поил, мыл, убирал. Четвероногое дитя так привязалось к хозяину, что ходило за ним по пятам, словно верная собачонка. Необходим был какой-то период, чтобы вырастить телёнка. Поэтому решили, что восьмимесячная Нина остаётся в семье Чуж, тем более что Двойра ещё кормила грудью свою младшую дочь Нину, которая была старше тёзки всего на год с небольшим, а грудное молоко давали детям в ту пору довольно долго. Расстались в надежде, что, когда всё устроится, семья воссоединится и будет жить в Польше.

После отъезда матери и отчима малютка осталась в атмосфере любви родных людей – дедушки, бабушки, тётей Мани, Жени, Розы, Нины и дяди Хаима. Из Польши часто приходили письма и богатые посылки. Все жили ожиданием скорой встречи, но судьба распорядилась иначе.