У дверей в палату сидел второй охранник. Тоже без халата.

– А этому минут пять можно поспать…

В палате было слишком много оборудования. Не всё подключено, но присутствовало. Присел рядом с кроватью спящего Алексея. На тумбочку установил ноутбук с выносной мини-камерой и микрофоном. Перевёл пациента в полусидящее положение.

– Давай сынок с ним побеседуем. Пусть просыпается.

– А-а-а, – послышался слабый голос, – где … – приоткрыв один глаз.

Второй глаз затек – последствие удара о стол в моём кабинете.

– Не делай резких движений.

– Я в больнице? – Попытался привстать. – Давно?

Проигнорировал его вопросы, как несущественные. Спрашивать дозволено мне, и только мне!

– Что ты помнишь? – Спокойным ровным голосом. – Зачем прилетел в этот город? Какое задание тебе поставил Алихтанов? Что должно было произойти, согласно плану?

– Не-е-ет. – Простонал. – Не хочу…

– Я тебе жизнь спас. Ты это понимаешь? – Совершенно без эмоций, словно речь о чём-то несущественном. – Тебя хотели убить. Кто хотел, знаешь?

– Никто не хотел. – Всё так же со стоном еле выговорил.

– Кто подсунул тебе наркоту, которую ты нюхал, прилетев к нам? – Пришлось перескочить через этап. – Ты помнишь, где взял порошок?

– Не хочу…

– Тебе дали кокаин… Ты же нюхал кокс? – Лицо страдальца исказила гримаса недовольства. – Тебе подсунули отравленный кокс. Анализы показали…

Не договорив фразы, встал, отошел к окну, тем самым уйдя в зону невидимости для лежащего. Он что-то тихо сказал, но я не расслышал. Переспрашивать – сбивать темп допроса. Потом, в записи, узнаю.

– Если с первого раза не достигли цели, что помешает добить тебя здесь, беспомощного? – Несколько секунд на осознание сказанного. – После того, как я выйду из палаты без твоих показаний, цена твоей жизни опустится до стоимости последнего укола.

– Расщепков… – Замолчал, набираясь сил. – Задание дал Расщепков. – Ещё пауза. – Мы давно сотрудничаем.

Я не знал, кто таков этот Расщепков. Переспрашивать нельзя, спугну. Алексей начал говорить. Пусть говорит.

– Суть задания!

– «Химзавод». – Застонал, стараясь повернуться в мою сторону. – Кому-то надо расшатать ситуацию. Кто-то решил его взять…

– Алихтанов?

– Не знаю…

Всё он знает. Это для его фонда собирались те полтора процента акций, которыми Фёст Консалт Бонд решил поиграть в конце прошлого года, чтобы иметь возможность запрашивать предоставление документов предприятия. Знал бы этот хлыщ, во сколько они обошлись…

– Что ещё планировалось устраивать в городе?

– Как обычно…

В палату заглянула дежурная сестра. Жестом остановил её. Ни к чему лишние вопросы.

– Мы почти закончили. Главврач у себя? – Напоследок обратился к Насыпному. – Поправляйся. И это, – запнулся, – подвязывай с наркотой!

Выйдя в коридор:

– Ну что, сынок, долго ему болеть?

– Два дня. – С серьёзным выражением лица. – Его почистили, но он очень слаб.

Забросил сына домой. Прихватил вчерашнюю кассету и отправился в принадлежащую нам рекламную компанию. Конечно, чем меньше людей будут посвящены в мои дела, тем лучше. Но нужна помощь профессионала. Молчание куплю двойной оплатой.

За пару часов работы – приходилось несколько раз перемонтировать материал, чтобы не был понятен источник – получил вполне пригодную к использованию инфобомбу. Дополнил ксерокопией полученных у главврача больницы анализов, где выделил два основных понятия: подозрение на отравление и медикаментозная кома. Всё. Теперь в одном из кафе с бесплатным доступом в интернет отправлю материал Снегирь. Ей я дозвонился перед началом работы с рекламщиком. Разбудил, поэтому объяснять тему пришлось долго. Но оно того стоило. Договорился, что источник информации она будет скрывать до последнего. Надеюсь, не смотря на субботу, этот материал, подобно маленькому камешку, станет началом лавины. Мне нужно падение рынка. Поймал себя на мысли, что подобных деляг раньше недолюбливал. Что ж, самоедством заниматься не стану.