После этой ночи Надя еще не раз оставалась, выпроводить не хватало воли. Надя видела холодность Севы, но надеялась приручить, взять его любовь измором. Для него она оставалась сексуально озабоченной девчонкой, с которой приятно заниматься сексом. На роль жены никак не подходила. Он даже объяснил ей это, а Надя не обиделась, продолжала надеяться, что полюбит её.

– Сегодня нам хорошо, не будем загадывать.

Они продолжали встречаться. Изредка ходили в кино, она приходила без предупреждения к нему. Сева продолжал удивляться «Неужели молодых ухажеров недостаточно»?

Ей первой после Гали и Юры, рассказал о родителях. Его исповедь она встретила без эмоций.

– Давно бы поделился, ходишь хмурый. Не виноват ты, и на немца не похож. А письмо напиши. Интересно, что ответит господин Клуге. Может он и не отец.

Поделившись своей болью, Сева уже не так остро переживал, что на половину немец, «фашистское отродье».

Написать господину Клуге не передумал. С преподавательницей немецкого, из вечерней школы, которую давно закончил, Сева продолжал поддерживать добрые отношения. Встречаясь на улице, они обычно останавливались, обменивались новостями. Попросить помочь, не проблема.

Наталья Петровна незамужняя и всего лет на пять старше Севы. До знакомства с Ларисой, Сева даже подумывал, не приударить ли за ней. Судя по взглядам, она не возражала бы.

Наталья Петровна близко к сердцу приняла его историю, поохала, посоветовала не комплексовать и охотно взялась составить послание в Германию.

Отгремели майские грозы, отлетел тополиный пух. В июле Сева получил письмо из Бонна. Г-н фон Клуге признал Севу сыном и писал, горит желанием увидеться. Одновременно с письмом Севе пришло официальное приглашение приехать. Сева не успел обсудить новость с друзьями, как вызвали в городское отделение управления Комитета Государственной Безопасности.

Мужчина, средних лет в штатском, под портретами Ф. Дзержинского и Ю. Андропова, долго расспрашивал Севу о детдоме, почему не живет с Ларисой, как узнал адрес господина фон Клуге. Сева подробно объяснял.

– Говоришь, г-н Клуге отец. Уверен?

– Пишет. Вы же читали.

– Ты его не видел. Любой может назваться отцом. Сомневаюсь, он тебе отец.

– Не пойму, зачем меня вызвали? – вскипел Сева. За границей ни он, ни друзья не бывали, об участии КГБ в подготовке поездки, даже в социалистическую страну, понятия не имели. Чего от него добивались в этом учреждении, понял не сразу.

– Что-то не так в приглашении?

– Спрашиваю здесь я, уясни. Вызвали предостеречь.

Скучный тягучий разговор, во время которого собеседник неоднократно возвращался к сказанному, раздражал Севу.

– Не пугайте, все равно поеду!

– Тебе советуют, а не пугают. Разговаривали бы иначе. Незачем простому советскому парню, недавнему комсомольцу, ехать к бывшему фашисту.

Убедить Севу отказаться от поездки не удалось. Напоследок «товарищ в штатском» сказал, что разговор не окончен, в областном управлении продолжится. Действительно, вскоре пришла повестка явиться в областное управление. Там всё повторилось. Мужчина, тоже в штатском, оказался настроен дружелюбнее к Севе. Не стращал, но тоже не советовал ехать неизвестно к кому.

– Хочешь увидеть заграницу? В завкоме спроси путевку в Болгарию, да в ту же ГДР.

Уже в Германии, Сева узнал, письмо, с приглашением и разрешение на поездку, получил лишь благодаря вниманию немецких журналистов к его истории. Ответа Севы встретиться с отцом, ждала вся пресса ФРГ, в курсе событий было немецкое посольство в Москве. Не доставить приглашения, не пустить, оказалось невозможно.